В продолжение вчерашнего поста, хочу подробнее поговорить о медицине. Эстонская медицина, безусловно, имеет ряд проблем, о которых я неоднократно писал, в том числе и в прессе. Тем не менее, сравнивать ее проблемы с российскими просто смешно. Отношение в средней российской больнице к пациентам, часто бывает откровенно скотское, никто пальцем не пошевелит, пока ты не заплатишь.
Часто даже бинты свои приносить приходится, не говоря уже о лекарствах (например: http://www.newsmsk.com/article/20Jan2010/med_mos.html). В платной же больнице тебе придумают несуществующие болезни и будут от них лечить за большие деньги. Я лично знаю несколько местных русских, которые привезли сюда родителей пенсионеров, только потому, что в РФ они не могут получить элементарной медицинской помощи даже за деньги. Или вот — типичная зарисовка из жизни: http://prof-eug.livejournal.com/125166.html.
В клинике у жены тоже работает несколько врачей из РФ. Все они очень довольны. Один из них даже был в России главврачом, и, приехав сюда, несколько потерял в доходах, но считает, что жизнь в нормальной Европейской стране того стоит.
Русских в Эстонии проверяют на лояльность
Тем не менее, так как я сам не врач, хочу вам представить мнение русского врача, приехавшего в Эстонию, в котором он сравнивает медицину в Эстонии и России. Дал почитать жене и она сказала, что все написано правильно. Замечу еще только, что регион, где он работает — русскоязычный и, далеко, не самый богатый.
Два месяца назад мы с женой переехали в Эстонию в регион Ида-Вирумаа, став, таким образом, гастарбайтерами. По просьбе трудящихся хочу рассказать о первых впечатлениях, которые будут касаться прежде всего системы здравоохранения (так как мы оба-врачи).
Это интересно еще и потому, что двадцать лет назад здравоохранение у наших стран было одним, а теперь в Эстонии современная европейская модель, которая привела к увеличению продолжительности жизни мужчин до 70,6 лет, женщин – 80,5 лет (по последним данным уже — для мужчин 71,2, а женщин — 81,3 года — прим. prof_eug), а в России осталась фактически старая бюджетная модель, которая работает в основном на энтузиазме и инертности медиков. Для сравнения — продолжительность жизни в России 61,8 год у мужчин и 74,2 года у женщин. Хочу сразу пояснить, что все, что я написал, касается региона Ида-Вирумаа, и отражает мое личное мнение, которое я никому не навязываю. Возможно, в других частях Эстонии все по другому, хотя вряд ли.
Коротко о пути, который прошло Эстонское здравоохранение. После развала Союза, в котором была централизованная система здравоохранения Семашко, Эстония не стала изобретать велосипед, латать дыры и пр., а объявила конкурс на разработку системы охраны здоровья. Выиграли шведы, которые и представили ныне существующую модель.
В Эстонии есть больничная касса – самоуправляемая организация – которая собирает деньги с работающего населения в виде налогов. Существующие больницы – автономные организации (а нередко и вовсе частные), которые работают по договору с больничной кассой.
Q&A: Про русских в Эстонии, ролик Варламова, переезд, безопасность, свободу слова и эпидемию
Семейные врачи вообще что-то вроде индивидуальных предпринимателей – арендуют кабинет, заключают договор с больничной кассой – и вперед. Чем больше пациентов будет к тебе приходить, чем выше зарплата. Тарифы формируются централизованно. Очень похоже на российскую модель с одним большим отличием – тарифы в Эстонии – полноценные.
Они позволяют больнице не только покрыть расходы на лечение но и получить прибыль, которая идет на обновление оборудования, ремонты, учебу персонала. Сейчас наша больница строит новый корпус на свои собственные средства (плюс вроде Евросоюз помогает). Вещь невозможная в российских реалиях – тарифа ОМС хватает только на покрытие самых минимальных расходов. Частники не работают с ОМС именно по этой причине – тариф не покрывает даже себестоимости. Как может много лет в России существовать здравоохранение с оплатой тарифа ниже себестоимости – для иностранцев загадка (загадочная русская душа). В реальности же дефицит средств компенсируется:
А) за счет экономии и повторного использования одноразовых вещей
Б) непредоставления услуг базового перечня (или создания очередей для ограничения спроса)
В) внедрения платных услуг, прибыль от которых пускается на латание дыр по ОМС (что очень раздражает исполнителей платных услуг – зарабатывают они, а прибыль главный врач тратит на ОМСовских пациентов, или ремонт, или пожарную сигнализацию какую-нибудь. В результате исполнители платных услуг уходят в частные центры, где за ту же работу получают больше денег)
Г) закупки очень дешевых индийских препаратов, которые не работают
Д) ну и софинансирование услуг пациентами (начиная от необходимости покупки лекарств до прямых сборов денег „за операцию“ и т.д. и т.п.)
Все эти недостатки в Эстонии устранены благодаря нормальному тарифу за лечение. Для пациента абсолютно любая помощь (кроме стоматологии) в любой больнице бесплатна, за прием врача специалиста берется символическая сумма 2 с четвертью Евро (чтобы не ходили каждую неделю без надобности) Никаких денег с пациента в больнице не берется (по крайней мере я и мои коллеги такого не слышали).
Все операции – даже самые высокотехнологичные – за счет больничной кассы. Последние 5 лет в России по такому принципу работают центры, которые выполняют операции по федеральным квотам. Вот там действительно, порядка гораздо больше, так как тприфы соответствуют реалиям. Там и расходник есть и персонал зарабатывает достаточно и отношение к больным нормальное. А всплывающие регулярно новости, что квоты выбраны уже к августу на 80% говорит лишь о том, что при нормальной организации процесса и достойной оплате люди готовы работать в два раза эффективнее и больше.
Конечно, в первую неделю меня удивляло, как все логичнее и проще организовано: например – висящий фонендоскоп у каждой кровати в реанимации – повод лишний раз послушать больного, а в экстренной ситуации не надо бежать в ординаторскую „за ушами“. Или история болезни, которая формируется из отдельных листиков, надетых на скоросшиватель (приходят на память российские тома – клееные переклееные, все потрепано, порвано). Есть много мелочей, которые не требуют больших вложений, а лишь инициативы снизу и воли руководства. Попробую рассказать по отдельным аспектам.
Бюрократия: Чтобы попасть в реестр врачей Эстонии мы поехали в минздрав в Таллине. Весь минздрав занимает полэтажа офисного здания и в котором работают, наверное, человек двадцать максимум. Все вопросы мы решили за час (перед нами извинились за то что формальности заняли так много времени). Это было первое общение с эстонской бюрократией и мы были в шоке.
Больше в минздрав мы не ездили, нам прислали электронное письмо о о том, что мы включены в реестр. Уже позже мы снова столкнулись с бюрократией: за 15 минут прописались по месту жительства и за час оформили ребенка в муниципальный садик. Безо всяких знакомств и звонков. Потом машину на учет за полчаса в местном ГАИ поставил. И каждый раз удивляюсь, как первый раз.
Медосмотр. Только мы приехали и устроились на работу, мы прошли медосмотр. Процедура упрощена до предела. В собственном отделении мы сдали все анализы и сделали рентген легких. С результатами тестов пошли на прием к терапевту, которая и провела этот самый медосмотр. Все. Никаких стоматологов, урологов, ЛОРов, неврологов да еще дважды в год.
По результатам одного теста возникла необходимость в дополнительном обследовании. Прямо с приема я зашел в процедурный кабинет, сдал кровь и на следующий день позвонил доктору по телефону и мы обсудили дальнейшую тактику. Все рационально. Вообще, с семейным врачом мы многие вещи решаем по телефону, например, справку в садик (она нужна только когда идешь в первый раз, после болезни ребенка никаких справок не требуют). Доктор спросила, здоров ли ребенок, выписала справку и сказала подойти на прививку в определенный день.
Персонал: Вообще, с медицинским персоналом в Эстонии напряженка. После того, как исчезла граница с евросоюзом, из-за разницы в зарплате народ хлынул в Финляндию и дальше в Скандинавию (зарплата минимум в 4 раза больше, финский язык похож на эстонский, подтверждений дипломов не требуется) Средний и младший персонал в целом более квалифицирован, причем это связано с тем, что на них изначально возлагаются более сложные и ответственные задачи.
Если в России возникали подобные условия, то наши девочки тоже быстро подтягивались до более высокого уровня. Это вообще, более правильно, на мой взгляд, нагружать сестер не переписыванием таблеток из одного журнала в другой, а реальной клинической работой.
В Эстонии в реанимации сестры полностью занимаются уходом за больными, владеют абсолютно всей аппаратурой, меняют режимы на аппаратах ИВЛ, могут провести реанимацию в полном объеме самостоятельно (если больной интубирован предварительно). У них есть своя, сестринская история болезни, свои печати.
То есть сестра – это полноценный уважаемый специалист со своим кругом обязанностей и ответственности. Нормальную беременность и роды от начала до конца ведут акушерки. Разумеется, при любых сомнениях подключается врач, но все равно чувство ответственности у сестер за больных тоже есть. Врачей в Ида-Вирумаа (больница, в которой я работаю обслуживает 100 тысяч населения.
ЦРБ по российским меркам) очень не хватает. Выпускники последние годы в полном составе уезжают за границу сразу после учебы. Много очень пенсионеров. Поэтому уровень подготовки сильно разный. Некоторые вещи делаются на высочайшем уровне (например артроскопия лучезапястного сустава, протезирование коленного), а иногда такую фигню выкинут, удивляешься.
Если наших российских докторов поставить в такие условия работы – за 5 лет бы в России сильно упала смертность.
Обучение: Для подтверждения квалификации раз в 5 лет врач или сестра должны представить 300 баллов, полученных в течение этих 5 лет на конференциях, всяческих школах, мастер-классах и т.п. (1 балл=1 час). Раз в год ты сам себе разрабатываешь план обучения, то есть выбираешь те курсы, которые тебе интересны или в чем бы ты хотел подтянуться. Это оплачивается больницей.
Поэтому, все мероприятия, проходящие близко, всегда собирают много народа. Людям далеко лень ехать, а тут дома послушал – и баллы получил. И, конечно, никого насильно загонять не приходится. Сестры, кстати тоже участвуют в конференциях, часто с докладами.
Расходник и лекарства заказывает старшая сестра. Что-то надо — подошел, заказал. Заведующий на такие мелочи не отвлекается. Привез с выставки каталог – заказал пару новых ларимасочек без проблем. Что-то подороже – конечно через заведующего. Совсем дорогое оборудование – через тендер.
Но все равно это реально вполне. В нашей больнице (ЦРБ, напомню, по российским меркам) есть КТ, МРТ, лапароскопическая стойка, ангиографический кабинет. В отделении реанимации свой анестезиологический УЗИ аппарат, PICCO монитор, бронхоскоп, искусственная почка.
Использование высокотехнологичных методик не только стимулируется заведующим, желающим иметь в своем отделении квалифицированные кадры, но и приносит прибыль больнице. Например, постановка центральной вены с УЗИ датчиком стоит дороже, чем без оного. Освоение же новых процедур, операций тоже очень выгодно больнице – в этом случае ей не надо отправлять больного на центральную базу и терять деньги.
Служба инфекционного контроля: назначением антибиотиков, контролем микрофлоры занимается специальная служба. Раз в три дня берутся посевы у тяжелых больных, по результатам посевов подбирается антибиотик. Опять же все просто и удобно. На аспиратор цепляется стерильная баночка, куда собирается мокрота и все отправляется в лабораторию.
Кстати, в реанимации свободное посещение больных родственниками, кроме бахилок никто не требует халатов, масок и прочей ерунды. Считается, что естественная уличная микрофлора помогает вывести внутрибольничную устойчивую ко всем известным антибиотикам гадость.
Электронная медицина и электронное правительство: Это те моменты, которыми Эстония заслуженно гордится. У каждого жителя – пластиковая карточка с чипом, так называемая ID-карта. С ее помощью можно через интернет смотреть интересующую информацию, получать справки из ведомств, ставить подписи на электронных документах, совершать платежи и пр.
С 2005 года существует единая медицинская база данных, куда заносятся все обращения пациентов к врачам, диагнозы, назначения, результаты анализов, рентген и КТ-МРТ-УЗИ снимки и пр. Доступ в базу для врачей – по АйДи карте. Запись на прием через интернет. Рецепт больному выписывается электронный – в аптеке достаточно предъявить ID карту.
Анализы и исследования появляются в истории болезни сразу в электронном виде, можно самому распечатать. Если что-то не занес – больничная касса не оплатит – счета выставляютя тоже электронно. На каждом рабочем месте врачей и сестер – комрьютер, подключенный к интернету. Это действительно очень прогрессивная штука – поступает пациент в коме, я за 5 мин могу посмотреть чем он болел с 2005 года и какие были снимки/анализы.
Это все были моменты, которые мне нравятся. Минусы, безусловно, тоже есть. И, думаю, чем дальше, тем их больше будет – к хорошему быстро привыкаешь. Возможно, и я через 3 года буду говорить „а вот в Финляндии. “
Минусы: Финансовая заинтересованность больницы в быстром и качественном лечении имеет и свои минусы: руководство требует максимальное количество операций проводить через дневную хирургию (это когда больной утром приходит, оперируется, а вечером уходит домой). В отношении всяких геморроев, грыж, кист яичников все понятно. А вот холецистэктомию домой отправлять уже стремно, даже беспроблемную. Да и вентральные грыжи всякие бывают. И с послеоперационным обезболиванием вопрос толком не решен.
Эстонская медицина – одна из самых дешевых в Европе (5% ВВП, в России – 3,5 ВВП). Из-за этого относительно низкие зарплаты и дефицит кадров. Заграничные командировки на конференции больница, как правило, не оплачивает – или сам или спонсоры.
Очень много наркоманов и ВИЧ инфицированных. Я раньше с таким потоком не сталкивался. Просто очень много. Может, у нас в России они в больницы не попадают, не знаю. Или „крокодилом“ колются и дохнут очень быстро. А тут на относительно качественном продукте живут дольше и доживают до болезней. Приходится быть очень аккуратным при манипуляциях.
Инфекционный контроль утверждает, что за все время случаев заражения персонала не было. Хочется верить.
Большие очереди к специалистам, иногда по несколько месяцев. Связаны с дефицитом кадров.
В целом, многие здесь также недовольны жизнью, как и в России, наверное психология людей не меняется от уровня жизни. Кивают на финнов и ставят их в пример „а вот у них. “
Теперь некоторые моменты, с медициной не связанные.
Презумпция добросовестности: я не устаю удивляться, что люди (в том числе и чиновники) по умолчанию считают тебя честным человеком, если нет основания думать иначе. Могут поверить на слово (как со справкой на ребенка), чтобы заверить копию документа, достаточно на ней своей рукой написать „копия верна“ и подписаться. Никаких печатей не надо. В супермаркетах нет никаких охранников (по крайней мере они не стоят у касс со зверскими лицами) и камер хранения для сумок. Никто тебя проверять не будет, если ты публично не набивал сумку продуктами.
Вежливость: Как правило, все вежливые. Девочки в регистратуре особенно вежливые. На пешеходном переходе тебя пропускают. Очень к этому привыкаешь.
Языковой барьер: Мы живем в русскоязычном регионе, тут все говорят по русски. Документация, естественно, на эстонском, но первое время помогали сестры и коллеги. Учим язык, думаю, через год-полтора будем сносно говорить и понимать на эстонском. Вообще, нам в этом смысле несколько проще, чем русским, которые родились здесь.
Мы ехали в чужую страну и для нас естественно учить язык этой страны. Те кто здесь родился, не хотят учить эстонский и это раздражает эстонцев: их очень мало и они панически боятся раствориться среди других наций.
В темное время суток все пешеходы должны носить (и носят) маленькие пластиковые отражатели, прикрепленные веревочкой к одежде. На неосвещенных улицах очень помогает водителям. Очень простая, дешевая и эффективная вещь. Я не верю, что российские чиновники или гаишники об этом не знают. Почему то не внедряют.
Наверное, нет личной заинтересованности. Вот радары, которые алкоголь на расстоянии меряют – это совсем другое дело.
Очень дешевое жилье. Трехкомнатная квартира в каменном малоэтажном доме с автономным отоплением 10 – 20 тыс Евро. Двадцать это с хорошим ремонтом. Работая в России я не мог взять кредит на покупку жилья, так как моей зарплаты не хватало даже на выплату процентов.
Многие пожилые люди ездят на маленьких электрокарах по улицам (велосипедным дорожкам). Я не знаю, или им родные покупают, или соцобеспечение выдает. В России я таких машинок не встречал.
Дороги есть.
Удивило, что коммунальные платежи меньше, чем в России
Лекарства значительно дешевле.
Вот, основные моменты, которые хотел отразить в этой заметке. Политических вопросов намеренно не касался – два месяца – слишком маленький период для того чтобы в них разобраться. В дискуссии по этим вопросам вступать также не буду. Лично я никаких неудобств от того, что я русский не ощущаю (правда, повторюсь – регион русскоязычный).
Улучшить наше здравоохранение снизу, мне кажется, тоже возможно, хотя бы вот такими мелочами и ломкой стереотипов. Правда, для этого нужна поддержка хотя бы на уровне заведующего. А уж если главный врач с вами – вообще песня. Можно горы своротить. Мой совет вам, коллеги, приезжайте на стажировки заграницу, на недельку-другую.
По деньгам это не дороже, чем в Турцию-Египет слетать, которые уже всем надоели. А тут и отдых от смены обстановки и польза. Бывает, просто посмотреть-пофотографировать один день полезнее, чем на месяц в Москву на курсы съездить, где старые профессора читают про организацию бомбоубежищ. Ребята из России работают по всему миру, познакомится, имея интернет – проблем нет. Как правило, все рады показать кто как работает, особенно если есть чем гордиться.
Вообще, мы свой отъезд сюда пока рассматриваем, как долгосрочную командировку с образовательной целью и краешком мозга надеемся, что в России таки начнутся глобальные перемены в медицине и мы снова станем нужны нашей стране.
Источник: prof-eug.livejournal.com
«Это принуждение»: как Эстония дискриминирует русскоязычное население
Власти Эстонии продолжают продвигать полный перевод русскоязычных школ и детских садов на национальный язык обучения. В парламенте пока не пришли к компромиссу — тем временем русские, которые составляют порядка трети эстонского населения, выходят на демострации с требованием сохранить обучение на родном языке. Они считают, что инициативы местных властей дискриминируют их. Кроме того, активисты отмечают, что учить эстонский язык сложно, так как в стране мало соответствующих курсов.
Парламент Эстонии Рийгикогу не поддержал реформу о полном переводе русскоязычных школ и детских садов на эстонский язык — данное нововведение предложила крупнейшая оппозиционная партия. Об этом сообщила канцелярия Рийгикогу со ссылкой на итоги голосования.
По официальным данным, против запрета преподавания на русском языке выступили 44 депутата, поддержали реформистов 32, еще 21 — отсутствовал во время голосования. В случае, если бы парламент одобрил предложение, в Эстонии было бы введено «единое эстоноязычное дошкольное и школьное образование», которое включало бы в себя перевод на эстонский язык всех учебных программ, а также госэкзаменов.
Такой исход все еще возможен: по данным издания «Sputnik Эстония», некоторые партии, которые проголосовали против реформы, сами выступают за запрет преподавания на всех языках, кроме эстонского. Однако они уверены, что для этого необходимо создать определенные условия — проект данной реформы уже внесен на рассмотрение в парламент.
Член правления общественной организации «Русская школа Эстонии» Олег Назмутдинов уверен: когда правительство выдвигает такие предложения, оно прежде всего думает о политических аспектах реформы.
«Это совершенно не устраивает русское население, поскольку обучаться чисто с педагогической точки зрения лучше и эффективнее на родном языке. Необходим нормальный процесс обучения детей с учетом их психологического состояния. Когда возникают трудности в обучении на неродном языке, это сказывается на психике и самочувствии ребенка, а это весьма существенный момент»,— подчеркнул Назмутдинов в разговоре со «Sputnik Эстония».
Так, в связи с заявлениями правительства в стране возобновились протесты из-за дискриминации русскоязычных школ. Как писало агентство ФАН, 27 августа эстонские правозащитники вышли на улицы с плакатами: «Мы хотим учиться 100% только на русском языке», «Наши дети — наше право», «За наших детей».
«В семидесятых и вплоть до обретения Эстонией а-ля незавивисмости эстонцев не ограничивали в языке, названия улиц, городов и т.д. Все дублировалось на двух языках, а сегодня — очевидная дискриминация русскоязычного населения», — написал житель Таллина Ильон Помоткин в сообществе «Эстония, которую мы заслужили» в соцсети «Вконтакте».
Действительно, по данным статистического центра страны от декабря 2018 года, 25% населения Эстонии — то есть 325 тыс. человек из 1,3 млн, — русскоязычные жители. В некоторых населенных пунктах государства русский и вовсе является основным языком общения — например, в северо-восточном уезде Ида-Вирумаа, пишет «Sputnik Эстонии». Тем не менее, согласно закону «О госязыке» от 2011 года, русский язык имеет статус иностранного.
«Треть населения не знают язык, поэтому его нельзя убирать в госучреждениях. Это не мотивация учить язык, а принуждение. В советское время эстонский не запрещали — было два государственных языка. Как можно уважать страну, которая не уважает своих граждан?
За что?», — отметил эстонец Даниэль Пихла в сообществе «Эстония, которую мы заслужили».
Несмотря на нарастающее недовольство граждан эстонский президент Керсти Кальюлайд 19 апреля сообщила, что республика планирует полностью отказаться от русских школ, передавал «Коммерсант». По ее словам, все больше русскоязычных семей направляют детей в образовательные учреждения с эстонским языком, в связи с чем нет оснований для того, чтобы и дальше поддерживать две параллельные школьные системы.
Президент подчеркнула, что останется лишь несколько школ с углубленным изучением русской культуры, литературы и языка. Данную инициативу глава государства мотивировала «необходимостью, как в любой европейской стране обеспечить образовательную систему на официальном языке».
При этом сами граждане Эстонии утверждают, что выучить национальный язык в стране очень сложно. «Трудно выучить эстонский, так как не эстонцы не взаимодействуют с эстонцами, из-за чего они не могут понять их», — написал Дмитрий Пломипуу в сообществе «Вконтакте».
«Почти каждый житель может спокойно объясняться на эстонском. Я знаю язык свободно, но оно мне не особо надо, так как где бы я ни был, почти везде изъясняются на русском языке», — подчеркивает его земляк.
Российская сторона отрицательно оценивает предложения Эстонии по сокращению числа русскоязычных учреждений. Еще 16 января 2019 года глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что идея объединенных школ, где русские и эстонские дети будут учиться вместе на эстонском языке, просто неприемлема. По его словам, предлагая подобное, правительство республики не учитывает интересы русскоязычного меньшинства.
«Эта идея, по сути, нацелена на то, чтобы инкорпорировать это русскоязычное меньшинство насильственно в эстоноязычное пространство в ущерб получению образования на своем родном языке, как того требуют многочисленные международные конвенции, включая конвенцию Совета Европы о региональных языках и языках национальных меньшинств»,— пояснял Лавров, передавал ТАССТАСС.
Еще в 2018 году переехавшая из России в Эстонию активистка Евгения Чирикова написала письмо президенту прибалтийской страны, в котором пожаловалась на то, что в республике невозможно жить русскоязычным людям. По ее словам, республика разделена на два мира: русский и эстонский. Письмо опубликовала радиостанция «Эхо Москвы».
Как пояснила Чирикова, в случае, если Таллин решит противоборствовать взаимодействию русскоязычной молодежи с эстонским обществом, «это с успехом сделает соседнее государство», что вряд ли пойдет на пользу Эстонии и Европе. Активистка подчеркнула, что проблема не в русских, которые якобы не хотят учить эстонский, а в том, что в стране очень мало курсов, уроков и других необходимых занятий для изучения эстонского.
Это, по словам Чириковой, способствует постоянному стрессу у детей. «По-моему, от решения этой задачи эстонское государство устранилось, оно перевесило ее на родителей», – заключила она.
Источник: news.rambler.ru
Эстония ждет русский бизнес
Для Министерства экономики и коммуникаций Эстонской Республики одна из важных задач на 2014 год – расширение взаимодействия с Россией. Глава ведомства Юхан Партс видит перспективы расширения в сфере транспорта, логистики и промышленности – на уровне не только крупного, но также среднего и малого бизнеса.
– Много ли эстонских бизнесменов работают в России, российских – в Эстонии?
– Если верить абсолютным цифрам, то российские предприниматели, безусловно, больше инвестируют в наш бизнес, чем эстонские – в российский. Согласно данным статистики, в России действует около 400 эстонских предприятий, тогда как в Эстонии – более 2 тыс. российских компаний, и эта цифра растет. Российских инвестиций немало, но в рейтинге стран они занимают, к сожалению, лишь пятое место после вложений из Швеции, Финляндии, Голландии и Норвегии. Учитывая территориальную близость России и Эстонии, нашу общую историю, знание русского языка и общее взаимопонимание, цифры могли бы быть значительно больше. Мы считаем, что в этом направлении просто надо больше работать.
В целом я оцениваю динамику последних 20 лет положительно – количество российских инвестиций в Эстонии увеличивается. Изменилось и их качество: на смену спекулятивным капиталам и вложениям в недвижимость пришел интерес частного капитала к промышленности. И не только в восточном регионе Эстонии, но и в Таллине. Это позитивно.
– Чем привлекательна Эстония для российских инвесторов?
– Эстонскую предпринимательскую среду в целом можно считать благоприятной для российского бизнеса, и это подтверждает наша позиция в многочисленных международных рейтингах. Самое важное – Эстония уже на протяжении десяти лет является частью единого рынка Евросоюза в 500 млн потребителей.
Наша налоговая и финансовая системы прозрачны, макроэкономический климат комфортен, коррупция практически отсутствует. Конечно, эстонская экономика сама по себе не очень большая – внутренний рынок составляет 1,3 млн жителей. У нас нет огромных корпораций по 50 тыс. сотрудников. Но нам нравится экономическая структура, где значительную роль играют малые и средние предприятия, насчитывающие обычно 50-100 работников. Преобладание небольших компаний делает экономику гибкой.
Если говорить о конкретных преимуществах, то, во-первых, у нас есть уникальное условие: если компания в Эстонии реинвестирует полученную прибыль в свое развитие, то налог на прибыль составляет 0%. И это не какая-то льгота – это закон. Это существенно повышает мотивацию предпринимателей: мы видим, что многие европейские компании смогли продвинуться в Эстонии потому, что здесь выгодно размещать штаб-квартиры. При этом нет ограничений на распространение деятельности на любые другие рынки – прибыль расположенной в Эстонии материнской компании может быть вложена в филиалы в других странах.
Во-вторых, стоит сравнить кредитные условия банков наших стран. В России процент по кредиту может составлять и 14%, и даже 20. Тогда как в Эстонии – 5-7% в зависимости от представленного бизнес-плана и идеи бизнеса, сектора деятельности и рисков. Существует также возможность кредитного поручительства от государственного предприятия Kredex. И эстонские банки просто голодают из-за отсутствия хороших вариантов для инвестиций.
Политэкономика
– Насколько сильно на экономические взаимоотношения между Россией и Эстонией влияет политика?
– Я был бы неправ, если бы сказал, что политического влияния нет. Но если говорить о сотрудничестве на уровне малого и среднего бизнеса, то это влияние не надо переоценивать. Статистика за последние десять лет показывает, что степень взаимодействия между нашими странами растет, даже несмотря на разные политические несогласия.
Для эстонской стороны важно, чтобы правительства или политические органы больше фокусировались на решении конкретных задач – как существующих, так и перспективных. Например, у нас есть проекты совместных программ по защите инвестиций, налогообложению, которые длительное время находятся в процессе разработки. Мы, откровенно говоря, не до конца понимаем, почему здесь есть какие-то политические препятствия. Ведь если у нас работают российские предприятия, то странно, что у России нет интереса, чтобы они были защищены и пользовались налоговыми инструментами.
– В каких секторах политическое влияние сильнее?
– Например, в сфере транспорта. Конечно, куда выслать товар и какие транспортные коридоры при этом использовать – это решение самого отправителя. Мы приветствовали вступление России в ВТО. Это уже свершившийся факт, и несмотря на различные мнения политических деятелей в России, договор должен выполняться.
Любое транспортное регулирование, касающееся международного пропуска, должно работать на основе договоров мировой торговой организации. Товаровладельцам нужен свободный выбор, будь то «Газпром», «Роснефть» или кто угодно.
Эстонское правительство все время старается деполитизировать любые отрасли экономики, чтобы повышать конкурентоспособность предприятий. Это наш опыт. Любая политизация означает создание искусственных преимуществ для своих компаний. Но они не работают. Убрать политическую риторику – единственная возможность сделать внутреннюю экономику более здоровой, основанной не на льготах, а на реальном росте.
Транспорт без барьеров
– Вы выступили с предложением использовать эстонскую железную дорогу и порты для транспортировки российского угля. Транспорт, грузоперевозки – одни из возможных сфер для инвестирования?
– С углем интересная ситуация. В США стоимость сланцевого газа и американского угля значительно снизилась. По этой причине уголь, который поставляется из России и Казахстана, нуждается в абсолютно эффективном транспортном решении, чтобы быть конкурентоспособным на европейских рынках. Например, через Эстонию. Но что удивительно, этого не происходит.
Сейчас, если смотреть на долю затрат на транспорт угля, перевозимого через Атлантику и через Россию, то из Америки в Европу доставка получается гораздо дешевле.
– В равных ли условиях находятся эстонские и иностранные владельцы частных грузовых терминалов Эстонии?
– Российские бизнесмены имеют такие же права, как и эстонские: надо развивать модели бизнеса, в которых наши интересы совпадают. Терминалы – это не монополия. Мы приветствуем любых инвесторов, которые хотели бы развивать терминалы любого профиля. Никакой проблемы тут нет: у нас существуют так называемые государственные порты, есть и частные.
В Финском заливе мы соперничаем и с российскими портами – это очевидно. Наши предприниматели отмечают протекционизм в некоторых областях со стороны представителей российской администрации, но любой транспортный коридор, будь то порт, железная или автомобильная дорога, находится в конечном итоге в условиях свободной конкуренции. Ничего не поделаешь: можно и пять, и десять лет думать по-другому, но рано или поздно объективная экономика сломает любые протекционистские барьеры. И чем большую свободу мы уже сейчас дадим товаровладельцам в выборе эффективных транспортных решений, тем лучше будет для всех.
Мы уже давно сказали нашим транспортным и логистическим компаниям, что подарков не будет. Если фокусироваться только на тоннаже, то много не заработаешь. Для повышения продуктивности надо усиленно развивать именно услуги, наращивать не столько объемы, сколько дополнительную стоимость.
У эстонской транспортной инфраструктуры есть неиспользованные возможности. Это и портовые мощности, и железнодорожная инфраструктура. Мы заинтересованы в сотрудничестве.
Мы видим, что Россия активно инвестирует огромные деньги в свои порты. Мы также ощутили спад транзитных потоков, связанный с развитием портов Ленинградской области и Северо-Запада России, включая Усть-Лугу. Сегодня кажется в какой-то мере привычным, что из-за кризиса экономика стоит на месте. Но если анализировать перспективы общемировой торговли, то можно ожидать, что объемы будут расти. И в направлении запад – восток, между Евросоюзом и Россией, Казахстаном, Центральной Азией.
И севера с югом – это транспортное решение сейчас довольно бедное, неразвитое.
Хочу отметить, что оба правительства должны больше инвестировать в инфраструктуру. Надо создавать более эффективные пограничные посты, новые мосты и логистические решения в районе Нарвы и Ивангорода, налаживать активные пассажирские связи, повышать скорость железнодорожного сообщения и качество обслуживания. Я вижу большие возможности для властей наших стран работать в этом направлении, потому что привлечение частного капитала в определенные области вряд ли возможно без государственной поддержки.
По-соседски
– Что мешает росту эстонских инвестиций в России?
– Я не большой эксперт в оценке экономической ситуации в России и не могу дать объективную оценку с точки зрения бизнеса. Но если смотреть из Таллина, то российский рынок большой, около 140 млн человек, и это рынок развивающийся. До сих пор, несмотря на 20 лет капитализма, наши предприниматели могут найти много неиспользованных возможностей в разных секторах.
Но для эстонских компаний существует какой-то психологический барьер. Многие думают, что Россия огромна и туда можно прийти только с очень большими деньгами, что существуют серьезные риски из-за непрозрачности бизнеса. Я сейчас не даю оценку – я просто говорю об имеющихся опасениях. Но они напрасны. Российская экономика развивается в нужном направлении.
Мы понимаем, что в России очень много огромных компаний нефтегазовой отрасли, но не они нас интересуют в первую очередь. В большей степени нас интересует сфера малого и среднего бизнеса – это очень важная часть нормальной экономической структуры.
Именно для этого мы организуем двусторонние встречи, приглашаем эстонские предприятия в Россию, чтобы они имели возможность слушать, что говорит власть, и узнавать об опыте других бизнесменов. Это поможет сломать психологические барьеры. Эстония сможет больше торговать и работать с Россией. И главным образом это касается именно Северо-Западного региона, потому что эстонским компаниям выйти сразу, например, на Дальний Восток крайне сложно.
– Как вы оцениваете перспективы экономического взаимодействия Эстонии и России, ее Северо-Западного региона?
– Я считаю, что показатели могут становиться только лучше. Перспективы очень сильно зависят от выхода обеих стран из экономического кризиса. С моей точки зрения, доля внешней торговли с Россией растет и имеет очень большой потенциал, но какими видят возможности в Эстонии российские бизнесмены, мне сказать трудно.
Стратегически России стоит развивать экономику, не слишком фокусированную на нефтегазовой сфере. В сфере малого и среднего бизнеса есть хорошие перспективы для двустороннего развития. Небольшие предприятия сразу в Индонезию не выходят – они обращают внимание на соседние страны. У нас уже есть положительный опыт с соседями по Балтийскому региону – Финляндией, Швецией, Латвией и Литвой. Но к этому региону относится и Северо-Запад России.
Конечно, благодаря тому что другие страны Балтийского региона – члены Евросоюза, Северо-Запад России имеет широкие возможности для развития и увеличения экспорта. Существует огромный потенциал интеграции с зарубежными инновационными компаниями. Перспективное развитие бизнеса – это не увеличение тоннажа. Мозги не весят много.
Источник: expert.ru