Много ли в Риге русских

filaretuos

Больше четверти населения Латвии — русскоязычные. Их жизнь распределена по шести категориям — в зависимости от владения латышским языком. Однако в реальности все еще сложнее. Юлия Вишневецкая встретилась с людьми, находящимися на разных полюсах — от латышей из пришедшей в упадок столицы шпрот до русских политиков, выступающих за независимость Латвии — и выяснила, что эти полюса притягиваются не реже, чем отталкиваются.

«Вот вы спрашиваете, что было бы, если бы СССР не развалился. А я вот гораздо чаще себя спрашиваю, какой была бы наша страна, если бы его вообще не было. Мы бы ушли уже очень далеко, были бы нормальной северной страной, как соседняя Швеция».

Поселок Ройя когда-то был центром образцово-показательного колхоза «Банга», который кормил весь Советский Союз шпротами и килькой в томате. Здесь много и с удовольствием рассказывают о временах расцвета шпротной империи: как оркестр встречал сейнеры, которые возвращались из рыболовных экспедиций у берегов Африки, как приезжали с визитами генсеки, космонавты и кинозвезды, как перед встречей с иностранными студентами сотрудники Дома культуры разучивали португальские песни и прочесывали всю Латвию в поисках двух бутылок португальского портвейна. В местном музее выставлены банки из-под советских консервов и портрет Микелиса Лисмента — последнего председателя колхоза, авторитарного, но преуспевавшего хозяйственника, который поднял предприятие на такую высоту.

Ситуация с Русским в Латвии и Бесплатная Учеба в Европе по Erasmus Mundus

Сейчас в районе еще работают пара небольших частных компаний, производящих рыбные консервы, но от огромной флотилии «Банги» осталось всего несколько судов — Европейский Союз призывает судовладельцев резать их на металлолом, а предприниматели страдают от международных квот на вылов рыбы. Казалось бы, от местных жителей логично было бы ожидать ностальгии по Советскому Союзу. Но Даце Брока — организатор мероприятий в Доме культуры Ройи, где несмотря на аккуратный евроремонт еще бродят духи партийных председателей — сразу расставляет другие точки исторической справедливости: ее золотой век — не советский.

«Я помню рассказы бабушки о временах правления Ульманиса. Я знаю, что в Латвии было пять фабрик, которые делали велосипеды. Я видела фотографии, как они одевались, как жили — у моего деда уже был и радиоаппарат, и телефон — хотя они не были очень богатые, они могли себе это позволить. Бабушка моя была простая сельская женщина, но у нее были туфельки из замши. Но бабушка стала мне рассказывать об этом, только когда Латвия стала свободной».

Не самые радикальные, но самые последовательные националисты в Латвии — это поколение нынешних 50-летних, для которых рассказы бабушек, переживших оккупацию, уже успели приобрести мифологические черты. Сами они не застали ни золотых времен Ульманиса, ни сталинских репрессий. Граждане самой благополучной советской республики, фанаты фильма «Легко ли быть молодым», хипстеры образца застойного СССР, они выросли в стабильное время, у них были деньги, образование, социальный статус и достаточно свободного времени, чтобы задумываться о национальной идентичности и бороться за независимость Латвии. Когда им было 30, они ходили на баррикады, слушали западное радио и хотели перемен. Сейчас, когда им 50, они определяют идеологический костяк латвийского общества.

Чулпан Хаматова и Виталий Манский в Риге на митинге против войны в Украине

— Здесь у нас пограничная зона, здесь никогда не было много русских — их просто не пускали. Я очень удивилась, когда узнала, что в Риге их 46 процентов населения. А сейчас, когда к власти пришел русский мэр, он даже разрешил им праздновать 9 мая. Я считаю, что, если пожилые люди еще могут этим заниматься, то втягивать в это молодежь нехорошо.

— В празднование 9 мая. Я не вижу в этом событии ничего такого, знаете, тралала, веселого. Я считаю, нам тут нечего праздновать. Для Латвии это день, когда начались репрессии. У нас в культурном центре до сих проходят ежегодные встречи стариков, которые были высланы в лагеря.

— Но подождите! Ведь по крайней мере половина латышей воевала на стороне советской армии. Неужели для них это совсем ничего не значит?

— Ну, я не могу сказать, что они были так счастливы воевать в советской армии. Их забирали принудительно, точно так же, как другую половину принудительно забирали в легион. Моего крестного забрали, когда ему было 16 лет — и потом он в Советском Союзе всю жизнь не мог найти нормальную работу, такое на нем было пятно. Чем Сталин лучше Гитлера, вы мне скажите? Мы маленькая страна между двумя большими хищниками.

Я изумленно смотрю на эту интеллигентную стильную женщину, которая спокойным голосом на хорошем русском языке излагает то, что просто не укладывается у меня в голове: как это, 9 мая — не праздник? И понимаю, насколько глубоко отличается их новейшая история от нашей.

— Но послушайте. Для всего мира это праздник победы над фашизмом. Фашизм — это ведь плохо, правда?

— А коммунизм чем лучше?

— Ну, хотя бы тем, что коммунизм в теории предполагает всеобщее равенство, а фашисты убивали евреев.

— А вы знаете, как много латышей спасали евреев во время Второй мировой? Зайдите в еврейский музей в Риге, и вы увидите их портреты…

Даце привычно переводит разговор на безопасную тему, и я чувствую, что она делает это не в первый раз. Это для меня такая постановка вопроса является шоком — а для нее все эти мысли давно продуманы и законсервированы по отработанной технологии, как баночка шпрот.

— Но ведь было же в Советском Союзе что-то хорошее? Почему, в конце концов, Латвия, оказавшись в ЕС, практически лишилась собственной экономики, завязла в кредитах и коррупции? — я уже готова нарваться на ответную грубость. Но Даце с той же вежливой улыбкой невозмутимо объясняет:

— 50 лет нас держали в темноте, и вот мы вышли на свет. Мы были как слепые. За это время люди разучились вести хозяйство, принимать самостоятельные решения, они потеряли навыки, которые могли достаться им от предков. Но вы не думайте. Мы кошки — падаем на ножки.

Латыши очень терпеливые, мы ко всему адаптируемся.

Собачий язык

В портовом баре Лиепаи в ночь с воскресенья на понедельник бесплатный вход. Для бармена Яниса это головная боль: заходят асоциальные элементы, напиваются, лезут драться и обниматься. Большая часть напивающихся и лезущих — русскоязычные.

На фоне сдержанных вежливых латышей русские, или «кривичи», как их называют по-латышски, кажутся диким восточным народом, не знающим европейских правил приличия. Для многих молодых латышей русские — это непонятно откуда взявшиеся необразованные люди, которые слишком ярко одеваются, слушают попсу и лузгают семечки. Разумеется, это не совсем правда — но именно такие русскоязычные наиболее заметны.

— У русских другие вкусы. Я работаю в государственном учреждении, к нам разные клиенты заходят. И по виду понятно, кто русский, кто латыш, — говорит 32-летняя Лаура. — Латыши не ходят в тренировочных штанах с кожаными туфлями. Мне кажется, не только мы русских обижаем, но и они сами обижаются, не учатся. Моя мама как-то пошла к врачу. Врач говорит по-латышски: пожалуйста, следующий.

И женщина в очереди: я ваш собачий язык не понимаю! А доктор отвечает: зато я ваш прекрасно понимаю, ну-ка быстро на стол. Жопу вверх, морду вниз и тихо! Я не знаю, почему у русских такие проблемы с интеграцией. Человек прожил здесь 40 лет, а «добрый день» сказать по-латышски не может!

— Но неужели только русские носят треники и лузгают семечки? Неужели нет таких латышей?

— Конечно есть. Шоферы, водители автобусов. Они слушают свою латышскую попсу. И ненавидят русских. Эта проблема не национальная, а социальная.

Паша, самый адекватный из напивающихся и пристающих — ровесник независимой Латвии. Паше всего 20 лет, он родился 22 августа 1991 года — на следующий день после окончания путча. В России был два раза, остальное знает из телевизора.

— Я уже два года не говорил по-латышски, как школу закончил. Не приходилось как-то. У меня есть знакомые латыши, но друзей нет. Я с самого детства хочу уехать в Россию — в Питер, в Москву. Там я смогу лучше подняться, чем здесь. Россия поднимается. Большая страна, уровень жизни, больше возможностей.

А тут ничего не происходит. Здесь безработица, реализовать себя невозможно. Люди живут от зарплаты до зарплаты. Ничего тут почти нет хорошего.

В Латвии есть три категории русскоязычных жителей: граждане Латвии, граждане России и неграждане. Но, независимо от штампа в паспорте, многие из них как будто мысленно живут не в Латвии и не в России, а в большой безымянной стране со столицей в Москве. Русскоязычные жители провинциальных городов Рига, Лиепая, Даугавпилс мечтают вырваться — не в Германию или Ирландию, как большинство латышей, а в Москву или в Питер. Они получают информацию о России из новостей Первого канала и живут внутри медийного мифа о том, что метрополия встает с колен, а они остались в захолустье, на обочине, в окружении чужаков. Экзамены на гражданство и постоянные проверки на знание латышского языка кажутся большинству русскоязычных унизительной нелепостью, и это не облегчает, а наоборот затрудняет интеграцию: многие действительно не хотят говорить по-латышски из принципа.

— Даже чтобы работать дворником, нужно получить категорию 1А. Зачем? С метлой разговаривать? — удивляется Карина, жительница военного городка Кароста. Она наполовину латышка, но выросла в окружении русских, и латышский язык у нее, по собственному признанию, «как-то не идет».

— Уволили сторожа еврейского кладбища за то, что не знал латышского языка! С кем бы он на нем разговаривал? — возмущается глава еврейской общины в городе Лудза.

Вопрос «какая у вас категория?» для русскоязычного человека однозначно подразумевает оценку его знаний латышского и соответственно — отношение к той или иной социальной касте. В Латвии действует многоступенчатая система: категории 1A, 1B, 2A, 2B, 3A, 3B. Для каждой из категорий существует определенный круг профессий, которыми может заниматься человек с соответствующим сертификатом.

Например, официант должен иметь категорию не ниже 2A, а с категорией 3A можно уже претендовать на должность секретаря. За несоответствие работы сертификату можно быть уволенным или получить штраф. Таким образом общество делится на сословия, барьеры между которыми преодолимы, но очень заметны.

Многие из латышей не скрывают, что эта стратификация — справедливое с их точки зрения возмездие за то, что в Советском Союзе самих латышей заставляли говорить по-русски.

— Я вырос в деревне, где в основном говорили по-латышски, — рассказывает 40-летний художник Ингус. Когда мне было 9 лет, переехал в Ригу. Прихожу в магазин, хочу купить… ну… кефир — а продавщица меня не слышит, не понимает. Да еще прикрикнула: говори по-человечески!

Рассказывая об этом, Ингус снова превращается в обиженного ребенка. Начинает взволнованно заикаться, забывать слова, и у него на лице появляется

выражение ужасного страдания. Видно, что этот кефир правда его обидел. Вся латвийская политика, все общественные дискуссии построены вокруг множества таких миниэпизодов, царапающих национальное самолюбие. Как только какие-нибудь местные нацболы собираются провести референдум о том, чтобы придать русскому языку статус второго государственного — латышские националисты тут же начинают обсуждать вопрос о том, чтобы закрыть все русские школы. Ни того, не другого в обозримом будущем точно не будет — но почва для манипуляций и спекуляций есть всегда.

Интеграция возможна

Знаменитый радиозавод ВЭФ давно распался на множество мелких предприятий. Большая часть помещений сдаются в аренду: офисы, автомастерские, галереи. В одном из корпусов разместился торговый центр «Домина». В баре на первом этаже группа молодых ребят смотрят на экране хоккейный матч между российской и латвийской командами.

Болеют за «Динамо — Рига», хотя многие из болельщиков — русские. Оказывается, в некоторых случаях преодоление национальных барьеров и даже искреннее объединение возможно. 22-летний Александр говорит, что у него нет никаких проблем ни с латышами, ни с латышским языком:

— До 18 лет я не говорил по-латышски — стеснялся. Когда в институт поступил — за два месяца начал разговаривать. Потом сдал на гражданство. Это же программа четвертого класса — ребенок может сдать этот экзамен по языку. А по истории — берется книжка, берутся ответы, все зубрится.

Там буквально 100 вопросов. Я считаю, эти экзамены сделали только для того, чтобы не все русские уехали в Европу. Мои родители неграждане — и они здесь нормально работают, у нас маленький семейный бизнес, шьем тапочки. И я в Европу не хочу, хотя у меня есть гражданство. Что я там буду делать? Там нет «Динамо — Рига».

Работать роботом в супермаркете по 8 часов в день?

Александр работает тренером по борьбе в спортивной школе, обучая и русских, и латышских детей.

— У них немножко разные ментальности, латыши чуть более избалованные, развязные. Но проходит полгода-год — и все нормально общаются. Меня иногда латышские ребята поправляют — вы неправильно говорите, надо вот так. И ничего!

Алексей Лоскутов, депутат сейма от партии «Единство», считает, что языковая политика Латвии не дискриминирует, а наоборот, обогащает русских, дает им преимущество перед латышами:

— Сейчас у нас все больше молодых талантливых людей, которые говорят на двух языках. Выпускники русских школ более конкурентоспособны, так как они могут работать с восточными рынками.

— Почему бы тогда не сделать русский язык вторым государственным?

— Очень простой ответ. Русский язык, если его сделать государственным в Латвии, не будет вторым. Он будет первым и, скорее всего, единственным. Латышский язык сразу станет не нужным. В деревнях будут говорить по-латышски, а в городах по-русски. И у нас будет два совершенно параллельных пространства.

Будем как рельсы. Вот когда все заговорят по-латышски, тогда и обсудим этот вопрос — но он к тому времени уже потеряет свою актуальность.

Лоскутов — редкий пример русского политика в пролатышской партии. Причем Лоскутов в Латвии очень популярен. Он преодолел межкастовый барьер, работая сначала преподавателем криминологии в латвийской полицейской академии, потом занимал пост председателя антикоррупционного бюро, с которого был скандально уволен, чем прославился на всю страну. Лоскутов убежден, что национальные проблемы в Латвии отчасти сконструированы российскими политиками.

— Известно, что русскоязычную партию «Центр согласия» консультировали специалисты из Москвы. Русскоязычные хотят, чтобы было как всегда, и Москва это поддерживает. По принципу «разделяй и властвуй». Проще пытаться строить взаимоотношения со страной, провоцируя национальную напряженность, которую в определенный момент можно использовать как повод для введения войск в Латвию для защиты своих граждан. Надеюсь, этого не произойдет, но это только один из сценариев.

Источник

Русские Латвии: что же нам с ними делать? В Риге обсудили наболевший вопрос

«Я получила ряд замечаний: почему мы такие жестокие и хотим посылать людей из Латвии в поле», — попыталась объясниться вице–мэр Риги Линда Озола («Консервативные») в ходе обсуждения русского вопроса. Однако, по ее словам, это лишь «реверс русификации».

Язык как инструмент

Политолог, эксперт Института политики Восточной Европы Арнис Латишенко выступил с докладом «Принадлежность последствий оккупации современным гибридным инструментам влияния России». Прежде всего он назвал ТВ–каналы и интернет–сайты, затем «культ 9 мая» и политику соотечественников как таковую. Последняя специфически воздействовала на независимые государства, в т. ч. Латвию, не менее 15 лет! Сюда входят и мероприятия памяти, и поездки групп детей, и «экспорт российской культуры».

— Официальная Россия использует язык как свой инструмент! — заявил А. Латишенко. Причем не только в отношении присвоения русскому языку официального статуса, но как «постановка в рамки» какой–то проблемы, ее моральной оценки.

В этой связи господин Латишенко назвал имена Александра Дугина, Владислава Суркова и лично руководителя Администрации президента РФ Антона Вайно. «Принадлежность соседних государств к русскому миру» обозначается, в частности, подменой корректного термина “страны Балтии” на “Прибалтийские страны”. Это придает данным государствам привкус некой несамостоятельности, своего рода приграничья Империи.

«Систематически и осознанно», обратил внимание эксперт, происходит употребление «на» вместо «в», когда дело касается Украины.

«Преувеличенно» часто используется в Латвии топоним «Двинск», хотя в Российской империи он так назывался только 27 лет. Некритично называется «освобождением» вступление Красной армии в города Латвии в 1944–1945 гг.

Москва пытается таким образом осуществлять «семантический контроль» над окружающим ее пространством. В этой ситуации эксперт призвал начать переименование улиц в Латвии — не только из эстетических соображений, но и в силу нужд национальной безопасности!

Вместо сноса — помогли бы украинцам

А вот Артурс Жвинклис, член Совета Центра общественной памяти, влил своего рода ложку дегтя — по его мнению, ломать памятник в Пардаугаве сейчас было не нужно. И эти деньги следовало потратить на помощь Украине и ее беженцам в Латвии. Оратор пожаловался, что в Латвии не отметили ни 200–летие Каугурского восстания, ни 120–летие выступления политэмигранта Микелиса Валтерса: «Самодержавие долой, Россию долой!»

Господин Жвинклис затем все же вернулся на «линию партии» и стал костерить латышскую авторку Анну Саксе, которая ездила на конгрессы «псевдодвижения мира, инициированные Сталиным». Разве может сохраняться в ее честь улица в Межапарке?

— Паулс Лейиньш тоже был беспартийный ученый, — перешел к следующему кандидату на вычеркивание А. Жвинклис. Но ведь он являлся депутатом Верховного Совета ЛССР, который формировался по строго номенклатурным принципам! Между прочим, на П. Лейиньша был и компромат — имел 100 га земли, являлся членом реакционной студенческой корпорации «Селония», входил в близкие контакты с германскими оккупационными властями.

Улицы Мирдзы Кемпе сохраняются в Риге и Лиепае, а ведь она писала агитационные стихи, к примеру, во время Корейской войны выступала против ООН!

«В этой связи, очевидно, название улицы не нужно было бы оставлять», — уверен активный член Совета Центра общественной памяти.

Художник–плакатист Густавс Клуцис, хотя и автор авангардных работ — но во время Голодомора ездил по Украине и рисовал там в латышских колхозах счастливых стахановцев! На огромном фотоплакате Клуциса стоят глава ВКП(б) и нарком обороны на фоне танков.

На дипломатическом фронте

Олександр Мищенко, посол Украины в Латвии, поделился опытом своей страны в смене топонимов. «Система оболванивания людей в Советском Союзе была многоступенчатой: детский сад, школа, армия, завод, мы не можем заменить ее обратным процессом».

— Русская пропаганда говорит, что Украина делает все, чтобы выместить русскоязычное население. Но у меня простая аргументация: на фронте половина солдат, воюющих с Россией — русскоязычные.

Поэтому, как я уже сказал один раз по телевидению — у меня нет проблем с русскоязычными, но есть проблемы с российско–думающими.

Далее господин посол рассказал, как «противодействует пророссийской диаспоре». В качестве примера он назвал женскую украинскую организацию, стоящую на позиции наличия в Украине гражданской войны, но не упоминающую Россию как агрессора. И даже после ужасных преступлений в Буче и Гостомеле этот творческий коллектив, выступающий в вышиванках, не отказался от своей аполитичной позиции.

— И тогда 200 латышских женщин организовали акцию около посольства России, символизируя окровавленное белье. Латышки смогли, украинки — нет. Значит, что в их биографии и деятельности есть что–то, позволяющее России их включать или выключать.

«Одна часть диаспоры делает все, вторая не делает ничего. Я не собираюсь их просвещать, я им противодействую. Не верю в наивность людей, занимающих какой–то пост».

— Что делает посольство России? То же, что и всегда — провокации, дают взятки, чтобы распространять дезинформацию, — продолжал О. Мищенко.

Далее дипломат прошелся по депутатам сейма, которые во время принятия декларации осуждения РФ обращали внимание на какие–то мелочи. В качестве примера он привел отношение Украины к депутатам руководившейся Виктором Медведчуком «Оппозиционной Платформы За Жизнь»:
— Это все предатели, они работали на Россию и были подконтрольны России.

«Я помню, когда в Риге около памятника освободителям, точнее оккупантам, собирались тысячи людей, музыка, полевые кухни, фронтовые сто грамм. Они приходили туда благодаря организаторам. А что сейчас, где все эти люди?»

Сам господин Мищенко был в начале нынешней войны в Киеве, видел там действия российских диверсионных групп — но в первую голову шла идеологическая диверсия. Так заявил Олександр Павлович Мищенко, уроженец города Туапсе Краснодарского края, РСФСР, родившийся в 1964 г. в семье военнослужащего. Затем будущий посол окончил Киевское Суворовское военное училище (1981), Донецкоe высшеe военно–политическоe училищe инженерных войск и войск связи имени генерала армии А. А. Епишева (1985), после чего 4 года служил офицером Советской армии.

Источник

Выход — в эмиграции. Дискриминация русского населения в Латвии может дойти до погромов

В Латвии сносят советские памятники, запрещают русский язык и ограничивают русскоязычное население в правах. Президент республики Эгилс Левитс даже предложил изолировать нелояльных жителей. В дальнейшем дискриминация может усилиться. По мнению политолога, русскоговорящим лучше покинуть страну и переехать в Россию.

Латвия активно притесняет свое русскоязычное население. В Риге 23 августа начался снос памятника солдатам-освободителям в парке Победы. Власти выделили на это около 2,1 миллиона евро.

Люди не остались в стороне и митинговали против демонтажа памятника. Полиция разогнала протестующих, не менее шести человек задержали. Глава МИД страны Эдгар Ринкевич заявлял, что иностранцев, выступающих против уничтожения монумента, могут выслать из страны.

Президент Латвии Эгилс Левитс предложил изолировать русскоязычных жителей, нелояльных к решениям местных властей. Министерство экономики с 1 сентября отказывается использовать русский язык. Общение с клиентами и прессой переведут на латышский язык, писало РИА «Новости».

По состоянию на 2022 год в Латвии проживало более 24% русскоязычного населения, примерно 70% — граждане страны. Во втором по величине городе Даугавпилсе доля русскоговорящих составляет около 50%.

Выход — в эмиграции

Политолог, специалист по странам Балтии и главный редактор информационного агентства Baltnews Андрей Стариков рассказал «360», что притеснение россиян и русскоязычного меньшинства в Латвии продолжится. Самый грамотный шаг для такого населения — покинуть страну и уехать в Россию.

По прогнозам специалиста, ситуация с каждым разом будет ухудшаться. Поэтому те, кто дорожит русским языком, желает его сохранить и не хочет, чтобы их дети в школах вместо истории изучали антироссийский нарратив, должны покинуть территории прибалтийских республик. Русскоязычное население Прибалтики может воспользоваться программами переселения или же переехать самостоятельно, добавил собеседник «360».

Мы уже наблюдаем, как президент Латвии заявляет о перспективе изоляции нелояльных русских. Можем слышать, как члены националистической латышской партии говорят об интернировании части русских. По сути, это создание концлагерей. Мы видим, как на портале собирают подписи за депортацию русских. Следующий этап — лишение граждан России их собственности в стране

По словам политолога, многие россияне, владеющие недвижимостью в Латвии, столкнутся с косвенным лишением имущества. Они не смогут продлить визу для посещения страны и обслуживать свои дома, так как банковские платежи из России в страны Балтии не проходят. Из-за долгов по решению суда у них отнимут имущество.

Стариков уверен, что впоследствии от русскоязычного населения потребуют не нейтральной позиции, а антироссийской. Следующий шаг дискриминации — гонения на российскую оппозицию, либеральных журналистов и деятелей культуры, осевших в Прибалтике. Они не смогут быть настолько антироссийскими, насколько того требуют латвийские националисты.

Без защиты прав

Права русскоязычного населения и россиян урезали каждый год, и сейчас они доведены до минимума, напомнил Стариков. Национальное меньшинство, по его словам, не может обучаться на родном языке, не имеет права на свое видение истории. В стране под запретом советская символика и георгиевская ленточка.

Русскоязычные граждане не имеют права на память предков. Русские не имеют права на мнение и позицию, на свои СМИ. Этого комплекса ущемления достаточно, чтобы сделать вывод о том, что правовая и гражданская среда в Прибалтике деградировали

Стариков не исключил, что законодательство перестанет работать в отношении русскоязычных. Следующие возможные шаги — отсутствие справедливого суда и адекватного решения имущественных споров. Нельзя исключать погромов, депортаций, изоляции и лишения гражданства по этническому признаку.

При этом в Латвии действует партия «Русский союз Латвии», которая защищает интересы русскоязычного населения, но, по мнению эксперта, ей уготовано закрытие и преследование лидеров.

Сейчас идет подготовка законодательной базы для закрытия партии, ее лидеры находятся под жутким давлением и перспективой уголовного преследования. Партия объявлена агентом Кремля и врагом Латвии, поэтому ничего хорошего ее не ждет

Осенью в республике пройдут выборы в парламент, однако, учитывая русофобские настроения в обществе, у партии нет хороших политических перспектив. Латвийское общество между тем продолжит деградировать и численность населения страны сократится, подытожил собеседник «360».

Источник

«Какие же мы оккупанты?» Русские жили в Латвии задолго до Латвийского государства

Почему русские Латвии ходят на 9 мая к памятнику Освободителям и почему хотят обучения для своих детей на русском языке? Кем ощущают себя русские, которые родились на исходе существования СССР и всю свою жизнь прожили в Латвии? Об этом аналитический портал RuBaltic.Ru поговорил с русской рижанкой Ольгой ГОГИНОЙ-МИРОЛЮБОВОЙ, чье эмоциональное письмо своим латышским сверстникам на странице в Facebook получило мощный резонанс в Латвии.

— Ольга, на своей странице в Facebook Вы написали обращение к Вашим латышским сверстникам о том, кто такие латвийские русские и почему они ежегодно отмечают 9 мая. Скажите, пожалуйста, почему Вы решили пойти на этот шаг?

— Две вещи. Первая — это опубликованное интервью латышской журналистки Инги Сприньге, в котором она указала, что не может найти молодых русских людей, не связанных с политическими партиями, чтобы обсудить с ними общественные проблемы. Я как раз одна из таких людей — русская рижанка, родившаяся в середине восьмидесятых, натурализованная гражданка Латвии, решившаяся показать, что такие люди есть.

Второй момент связан с тем, что я читала комментарии со стороны латышей по поводу присутствия людей у памятника Освободителям 9 мая. От многих комментариев я ужаснулась, увидев там столько ненависти и непонимания, что решила объяснить свою позицию.

Ольга Гогина-Миролюбова

Я написала, что для меня значит этот день и что я пошла туда по зову своего сердца, вспомнить своих предков и возложить цветы в память о них. Это историческая память моей семьи. Мои прадеды воевали, остановили нацизм, и я их за это ценю.

Для меня нацизм — это плохо, и я понимаю, что не будь этой Победы, меня бы просто не было на этой земле. Также я считаю, что об этом нужно рассказывать своим детям, чтобы они потом рассказали своим и так далее. Моей дочери три года, и я ей рассказываю, что ее прапрадеды воевали за свою Родину, которую им пришлось защищать. В этом году я привела ее к памятнику Освободителям.

— Как Вы думаете, получилось ли это сделать, ведь, судя по комментариям под Вашим постом, большинство латышей понимают этот день совсем не так?

— Комментарии разные, причем следует отметить, что помимо публичных комментариев я получаю много личных сообщений, в которых латыши выражают солидарность с моей точкой зрения. Огорчает, что многие боятся высказать свое мнение публично.

Так сложилось, что для русских Латвии 9 мая стало таким знаковым днем, объединившим в себе как собственно День Победы, так и в каком-то смысле день «буйства русского духа». И, на мой взгляд, негатив вызывает не день окончания войны, а именно это «буйство русского духа».

В сознании некоторой части латышей латвийский русский тождествен советскому или гражданину Российской Федерации, хотя замечу, что так считает и часть русских Латвии. Но для меня это не так.

Я русская по духу и по культуре, не ощущаю себя частью диаспоры, я гражданка Латвии русского происхождения. Думаю, что вот эту мою мысль до какой-то части латышей смогла донести, или, во всяком случае, надеюсь, что они меня услышали.

— Также Вы пытались объяснить латышской части общества свою позицию по поводу важности обучения на своем родном языке, в данном случае русском. Удалось ли найти понимание по этому вопросу?

— В части латышского общества искусственно формируется миф, что Латвия только для латышей, то есть для одной нации, чего я не приемлю.

Какие же мы оккупанты?

Предки моей дочери — староверы, те, кто проживали на территории Латгалии еще задолго до появления Латвии как государства.

Первую Латвийскую Республику строили все жители — латыши, русские, евреи, немцы, поляки и другие народы; были школы, СМИ, театры и прочее на разных языках.

Когда говорю об этом людям, некоторые начинают задумываться. Хотя отмечу, что только некоторые, не все.

Второй момент: часто подменяются понятия «учить латышский язык» и «учиться на латышском языке» — это совершенно разные вещи. Чтобы знать язык и им владеть, не обязательно на нем учиться. И я тому подтверждение — училась в русской школе, на русском языке, а в университете — на латышском, и особых проблем не ощущала.

Кто-то мои аргументы воспринимал, а кто-то продолжал твердить, что должны быть «одна страна, один язык, одна нация».

— Нет ли у латвийских русских, которые уже родились в независимой Латвии или всю свою сознательную жизнь в ней прожили, какого-то разочарования в государстве или обиды на него, когда они слушают подобные утверждения?

— Десять лет назад совместно с моими друзьями проводили исследование для Европейской комиссии по проблемам русской молодежи в Латвии, Литве и Эстонии. Оно позволило нам выделить несколько групп. В одной ассоциируют себя с Латвией и связывают с ней свое будущее, владеют языками и при этом ощущают себя русскими.

Во второй группе считают, что Латвийское государство их не признает и не принимает, и тянутся к России. А третья группа готова к ассимиляции.

В своих выводах мы тогда написали, что если политика не изменится, то будут происходить маргинализация и радикализация. Сейчас, мне кажется, мы наблюдаем этот процесс.

Выросли ассимиляционные настроения, на что, думаю, повлияло введение билингвального образования. Также увеличилась прослойка стремящихся показать связь с Россией, тех, кто не согласен с политикой облатышивания русских школ.

Сказать, что это обида или разочарование? Не знаю. У меня никакой обиды на Латвию нет. Я гражданка, выучилась, и я могу заявить, что я патриотка Латвии, это моя Родина, и я желаю ей процветания. Но я не согласна с такой политикой интеграции, не согласна, что Латвия только для латышей.

— Латышский народ тоже считает, что Латвия его Родина, и говорит о своем патриотизме. Но только под патриотизмом понимается в том числе и «Латвия для латышей». А что для Вас значит «патриот Латвии»?

— Поделюсь примером из жизни. После окончания учебы в Латвийском университете продолжила обучение в Израиле, Сербии, Швеции и Германии. У меня были предложения остаться жить и работать за границей, но я их отвергла, так как связывала свое будущее только с Латвией.

Это моя страна, здесь мой дом, и я хочу развивать и поднимать именно ее, а не какое-то другое государство. Вот это — мое понимание патриотизма.

Ничего плохого не хочу сказать о тех, кто по экономическим причинам был вынужден уехать из Латвии или поехал повышать квалификацию. Я тоже много где была и жила долгое время, но всегда понимала, что обязательно вернусь в Латвию.

— В таком случае, как Вы думаете, есть ли возможность изменить сложившуюся ситуацию, можно ли найти взаимопонимание с латышами по вот этим болезненным вопросам?

— Думаю, что это возможно, когда изменится идеология. Должны появиться новые люди с другими взглядами. Может быть, это будут те, кто сейчас находится в эмиграции и вернется в Латвию.

Ведь те, кто пожили в других странах, увидели, что мир больше и не ограничен только одной Латвией, и поняли, что можно быть британцем, французом, немцем, с разным цветом кожи, местом рождения и этническими предками.

В Латвии на самом деле уже существует политическая нация, ее надо укреплять.

Пока же, на мой взгляд, в латышском обществе доминирует страх потерять свой язык, поэтому в нем так болезненно относятся ко всем попыткам сохранения русских школ.

При этом, мне кажется, я понимаю латышей. Помню, в Германии я шла по улице, был какой-то фестиваль и стоял мужчина в военной каске и что-то говорил в мегафон на немецком языке. И меня охватил бессознательный, непонятно откуда взявшийся ужас. Думаю, что и латыши испытывают что-то подобное.

Хотя понятно, что этот страх явно иррационален, потому что обучение на русском языке и использование этого языка никак не угрожают латышскому языку.

Обучение — это один процесс, и более высоких результатов дети достигают, обучаясь именно на родном языке. В свою очередь, изучение языка — это другой процесс. Латышский язык, когда живешь в Латвии, знать надо, и учеба на родном языке не исключает владения латышским языком на уровне родного.

Конечно, я прекрасно понимаю, что с той и с другой стороны есть и такие, кто считает, что никакого диалога не нужно, ничего не получится. Убеждена, что если мы не будем разговаривать, то нас ожидает двухобщинное государство.

Я за третий путь — за диалог, за разговор на равных.

Если таких людей станет больше, то и взаимопонимание найти сумеем. Я свой шаг сделала, надеюсь, что за мной последуют и другие, и у нас получится.

Источник
Рейтинг
Загрузка ...