Пройду по Розенберга я, сверну на Герман Геринга
Главная улица Риги когда-то просто была дорогой в сторону России и называлась незатейливо Большая Песочная, позже переименованная в честь Александра Второго, посещавшего Ригу и посадившего в ней свой дуб, украшающий бывший дом коммунистического Политпросвещения. В независимой Латвии улицу назвали в честь Свободы, нацисты переименовали ради своего вождя в улицу Гитлера, а советские — в своего Ленина. Сейчас улица снова называется Свободы, с чем я нас и поздравляю.
В столице советской Латвии в виде непересекающихся параллельных улиц жили постоянно пересекавшиеся в жизни Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Маркс захватил улицу Гертрудес, названную в честь одноименной церкви, а Энгельс — улицу Столбовую (Стабу), названную в честь позорного столба. Обе пересекались с улицей Ленина.
. и с улицей лидера латышских коммунистов и чекиста, наполнителя кремлевской стены Петра Стучки, оккупировавшего невинную Тартусскую улицу, которой при независимости вернули нормальное название Тербатас. При самом Стучке улица носила название Розы Люксембург, но этого никто не помнит.
Рига — вымерла #ГДЕВСЕ
Улица Лазаретная в стародавние времена была переименована в Николаевскую в память Николая Первого. Латышские власти дали ей имя одного из лидеров младолатышей, писателя и политика Кришьяниса Валдемара, при немцах улицу во владение получил Герман Геринг, а советские власти дали ей название своего писателя Максима Горького. Горький ныне выгнан из города и снова заменен Вальдемаром. Пушкин, Гоголь и Тургенев оставлены, хотя имя Пушкина одно время носила другая улица — Кронвальда, известного латышского педагога.
Основатель Риги немецкий епископ Альберт отличался непроизносимой фамилией фон Буксхёведен (он же Буксхёвден, Буксхёвде, Буксхевден по-латышски и Буксгевден по-русски). Уставшие от его имени друзья называли его просто Альберт фон Апельдерн или Альберт Рижский. Рижская улица названа по уму не в честь фамилии, а в честь имени епископа — улица Альберта. В СССР переименована в честь спрыгнувшего из окна пламенного комсомольца Фрициса Гайлиса, при немецкой оккупации носила имя Альберта Вольдемара Холландера, известного остзейского педагога.
В Латвии собираются запрещать георгиевские ленты, а вот улицу Георгиевскую переименовали еще в древние времена, дав ей имя поэта Юриса Алунана, одного из лидеров движения младолатышей. При немцах улицу незатейливо назвали в честь полковника Лаша, отличившегося при взятии Риги в 1941 и сдавшегося в плен в Кёнигсберге в 1945. Улица Лашу теперь в Юрмале.
Названная Антонияс из-за моего друга и собутыльника Антона улица в советское время носила имя латышского коммуниста Леона Паэгле, а в немецкое — профессора медицины Эрнста Густава фон Бергмана. На этой улице находится музей медицины в память о немецком названии и российское посольство в память о советском.
Бульвар известного латышского писателя и левого общественного деятеля Райниса расположен параллельно находящемуся за городским каналом бульвару в честь его жены, поэтессы Аспазии, внезапно переходящей в бульвар первого министра иностранных дел Латвии Зигфрида Анны Мейеровица. Во время войны Райнис отдал свой бульвар Альфреду Розенбергу, а Аспазия уступила свой генералу фон дер Гольцу. Были ли Розенберг и фон дер Гольц мужем и женой — не сообщается.
Рига сегодня 7 мая. Продолжаем прогуки по улицам и паркам города.
Бульвар же Мейеровица когда-то был Бастионным, при СССР стал Советским, при нацистах приобрел понтовое название Кольца Немецкого Ордена, и потом через Бастионного снова вернулся к Мейеровицу.
Латышский поэт Микелис Крогземис взял себе псевдоним в честь латышского креста Аусеклиса, под каковым именем и стал улицей. Немцы зачем-то переименовали улицу в память латышского художника Вильгельма Пурвитиса, но потом улицу отобрали у художника и вернули поэту.
Неподалеку от Аусекля находится площадь Вашингтона, где с древних времен находилось американское посольство. В посольстве активно послил отец будущего президента Джозеф Кеннеди, навещавшийся своим JFK сыном. Немцы переименовали Вашингтона в Людендорфа, советские власти отдали площадь Янису Фабрициусу — знаменитому усатому командиру красных латышских стрелков. Ныне площадь снова носит имя Вашингтона.
Где Людендорф, там и Бисмарк. Большая Парковая в 19-м веке переименована в маркиза Паулуччи, губернатора Балтии. Немцы изгнали итальяшку и назвали улицу строгим именем Бисмарка. Улица и сейчас носит подозрительно актуальное немецкое имя Меркеля, но не ради бывшей канцлерин, а всего лишь в память об остзейском писателе Гарлибе Хельвиге Меркеле, защитнике латышских и эстонских крестьян.
Улица со столь приятным товарищу Цукербергу названием Банная была, однако, переименована в Суворова, не Александра Васильевича, а его дяди, бывшего губернатора Риги, и уже после него — в Кришьяниса Барона, известного деятеля движения младолатышей, писателя и фольклориста, родившего мем про поиск российскими туристами улицы Красного Барона. Ни немцы, ни русские улицу не трогали, зато при последних улица Суворова сползла чуть южнее, на место Мариинской, называвшейся при немцах Псковской. Сейчас бывшая улица Суворова местами названа в честь прекрасного латвийского поэта Александра Чака, а местами осталась Мариинской (Марияс).
Советский Союз не мог потерпеть улицы Церковной (Базницас), поэтому ее переименовали в честь поэта Эдуарда Вейденбаума, а немецкие милитаристы отдали улицу военначальнику Эрнсту Гидеону фон Лаудону, родившемуся в наших местах. В новое время улице вернулось имя Базницас.
Премьер Франции Аристид Бриан первым признал латвийскую независимость, за что удостоился собственной улицы в нашей столице. Несмотря на анархистско-социалистическое прошлое Бриана, советские власти все равно переименовали улицу в честь другого французского коммуниста и писателя Анри Барбюса. Интересно, что при немцах улица называлась в честь действительно достойного человека — родившегося на территории Латвии Нобелевского лауреата по химии Вильгельма Оствальда, но последовавшим за немцами властям французы оказались дороже.
Расстрелянный красными полковник латышских стрелков Фридрих Бриедис по праву получил свою улицу, в советское время почему-то называвшуюся улицей не имевшего отношения к Латвии Свердлова. Другой латышский полковник, погибший в войне за независимость против большевиков Оскар Калпак (он же — Оскар Петрович Колпак), отобрал свою улицу у царского Тотлебена. Большевики в свою очередь отобрали улицу у Калпака и отдали неким Коммунарам, немцы(!) вернули Калпака обратно, большевики отобрали снова, латыши вернули. Надеюсь, продолжения не будет.
Веселая Висельничная улица побывала Рыцарской, а во времена Ульманиса была переименована в честь местного военизированного движения Айзсаргов (защитников), потом стала улицей Красноармейской. Немцы отдали ее фельдмаршалу Йорку, наступавшему на Ригу в составе наполеоновской армии, красноармейцы вернули улицу висельников себе. Сейчас она снова Рыцарская (Брунениеку).
Кроме Рыцарской, в Риге есть улицы Артиллерийская и Пушечная. Ни одна власть не трогала эти рядом находящиеся улочки.
Улица Цитадели при немцах успела побыть улицей Ханса фон Мантойфеля (Мантейфеля), вполне достойного человека, погибшего на этой улице в 1919 году в бою за освобождение захваченных большевиками рижан.
Мельничную (Дзирнаву) советская власть не трогала, а немецкая назвала улицей композитора Рихарда Вагнера. При СССР улице вернули название Дзирнаву, но в Риге всё равно есть улица Вагнера — там, где и работал немецкий композитор.
Елизаветинскую улицу красные переименовали в память о своем любимом Кирове, немцы отдали ее магистру Ливонского ордена Вальтеру фон Плеттенбергу, на что советские снова вернули ее не имевшему отношения к Латвии и Риге Кирову, заодно назвав в его память центральный район города, да еще вдогонку и центральный парк, где упихали его вызвавший скандал памятник — бюст Кирова затенил бюст Сталина. Там же во время Первой мировой стоял деревянный памятник немецкому солдату-освободителю. Сейчас улица снова носит название Елизаветинской (Элизабетес), парк — Верманский, а район скучно Центральный, бюсты Кирова и Сталина куда-то пропали, немецкий разобран на дрова.
Романовская улица в Риге не прижилась и стала улицей Лачплеша, героя латышского не совсем народного эпоса, супермена, человека-медведя, борца против немцев, отобравших ее у него и назвавших улицу Карлом Ширреном, остзейским историком и идеологом. Советские власти вернули улице имя Лачплесиса, которое она с гордостью носит и сейчас.
Завершу обзор улиц тихого центра Риги маленькой, но очень важной для эстонцев улицей Персес, названной в честь реки Персе, что по-эстонски обозначает «жопа».
Шансы программиста получить в свою честь улицу предлагаю считать ничтожными
ИсточникОкно в Европу. Как жили в Латвии при СССР
«Белгородская правда» в проекте «Постсоветский синдром» продолжает рассказ о жизни в бывших советских республиках
Фото: из архива Ольги Титовской
800-летняя Рига с её историческим центром, который внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, хранит очарование старой Европы со своими кукольными домиками в фирменном рижском югендстиле, храмами пяти разных конфессий, старомодными черепичными крышами и деревянными окнами с невероятным обилием цветов.
Это город, любовь к которому через всю жизнь, с молодости пронесла белгородка Ольга Титовская.
Приехала и навсегда влюбилась
«Это было давно, сейчас я даже не стану называть точные годы, потому что могу подзабыть, ориентировочно конец 1960-х… Короче говоря, в 9-м классе я приехала в Ригу из небольшого литовского городка Шяуляя, – рассказывает Ольга Васильевна. – Это была турпоездка с одноклассницей к её каким‑то знакомым. Вечером, в сумерках, когда уже загорались огни, я впервые увидела центральные улицы Риги – и навсегда поняла, что это мой город».
Прибалтика – окно в Европу для советских граждан – очаровывала их не только архитектурой, чистотой, порядком. По словам Ольги Васильевны, это было больше чем любовь.
«Я тогда будто нашла недостающее звено, словно Рига – это неотъемлемая часть меня самой», – признаётся белгородка.
И после школы поступила на филфак Латвийского государственного университета.
Было чем заняться
В Латвии и сейчас до трети жителей – русские. Группы на филфаке были смешанные: русско-латышские, примерно в равных долях. И традиционно большей частью женские.
«Периодически на короткое время появлялись какие‑то мальчики и исчезали, – вспоминает рассказчица. – Одногруппницы были достаточно интересные, никогда не было никакого национализма. Преподавали нам по‑русски, только латышский язык был, естественно, на латышском».
СССР не мешал развиваться национальным культурам. В какой мере они были востребованы – дело уже местных жителей. Знаменитые латышские поэты Янис Петерс, Вилис Лацис, Янис Райнис и другие издавались не только в оригиналах, но и в прекрасных русских переводах, причём большими тиражами.
Жизнь приезжего студента – это общежитие или квартира. Ольга Титовская с двумя подругами-латышками выбрала второе. Рига устроена так же, как большинство старинных городов: вокруг исторического центра – спальные районы, промзоны, хрущёвки. В столице Латвии ещё и порт.
Подруги поселились в Московском районе («на Москачке» – говорили рижане). Там осталось много исторических домов, хоть и не XII века, помоложе, но с печным отоплением.
Ольга Титовская / Фото: Олег Гончаренко
«В нашем двухэтажном шестиквартирном доме до присоединения Латвии к СССР жила латышская семья, потом они разъехались по миру. Мы с подругами снимали одну из квартир, однокомнатную. И не сказать, что жили по‑студенчески бурно. Хватало прогулок по городу и развлечений в клубе института гражданской авиации, который был от нас неподалёку.
Это были очень интересные, содержательные вечера, от конкурсов, капустников до танцев. В авиационном институте я посещала ещё секцию бальных танцев. Было чем заняться и в своём университете».
Но, увлекаясь в школе баскетболом, в вузе Ольге пришлось его оставить. Баскетбол, хоккей – национальные виды спорта в Прибалтике. Чтобы заниматься ими с латышами, нужно было быть местной, знать язык, иначе в командную игру просто не впишешься.
«Я хорошо знала литовский, а латышский не очень, – признаётся Ольга Васильевна. – Это очень певучий язык, самый красивый из всех прибалтийских. Протяжный, но не такой, как эстонский: нужно сказать, что характерный прибалтийский говор в анекдотах – это имеется в виду эстонская речь. И ещё нужно похвалить тогдашних прибалтов: как ни крути, все они хорошо знали русский язык, а мы по‑латышски говорили с трудом».
Улицы столицы Латвии хранят очарование старой Европы, поражают чистотой и ухоженностью / Фото: из архива Ольги Титовской
«Плейшнер сразу нашёл этот дом…»
По чистоте и аккуратности советская Рига напоминала современную Белгородскую область. Только там было так всегда.
«Дворники вставали в 5 утра, и когда мы шли на работу к 8 часам, в любое время года улицы были вычищены, – вспоминает Ольга Титовская. – Причём листья убирали очень интересно: были такие маленькие машинки, вроде велосипедов с моторчиком. Ездили парами: первый выдувал листья от бордюров на дорогу, а второй засасывал их этаким пылесосом. В парках, скверах всегда было чисто. Никому не приходило с голову мусорить только потому, что всегда есть дворники, которые должны убирать».
Нечего и говорить, что клумбы тоже всегда были в порядке. Ригу украшали как все советские города: красными флагами, лозунгами «Да здравствует Советская Латвия» – Lai dzivo Padomju Latvija, алыми гвоздиками и маками. Ближе к распаду СССР всё большую популярность стал набирать национальный латышский символ аусеклис – красно-белый узор в виде звёздочки. Им оформлялось всё: от цветочных клумб до вязаной одежды.
«Но сейчас меня удивляет, когда рассказывают, мол, в Прибалтике всех загоняли на демонстрации силой или платили за это. Всё было спокойно, и советские праздники рижане отмечали с удовольствием, – свидетельствует Ольга Васильевна. – Были и такие, кто после распада Союза поменял в своём кабинете лозунг «Слава КПСС» на «Слава Богу».
Узкие улочки старой Риги вокруг Домского собора были бессменной съёмочной площадкой для советских кинематографистов. На улице Яуниела, где обожала гулять Ольга Титовская, «встретились» режиссёры Игорь Масленников и Татьяна Лиознова, а с ними Василий Ливанов и Вячеслав Тихонов – Шерлок Холмс и Штирлиц.
Дом номер 25/27 по Яуниела (она же Блюменштрассе, она же Бейкер-стрит), где жил и покончил с собой профессор Плейшнер из «Семнадцати мгновений весны», стоит ровно напротив дома Холмса и Ватсона. Его номер 22 – почти что легендарный 221б.
Гостиница «Нейбург» в Риге – «дом в Берне», куда персонаж «Семнадцати мгновений весны», профессор Плейшнер, шёл на явку / Фото: из архива Ольги Титовской
Ужин с Вайкуле и Паулсом
Многое в Прибалтике удивляло жителей средней полосы России. От культуры времяпрепровождения в барах – с питьём ликёра из маленьких, напоминающих напёрстки рюмок до непривычно качественной эстрадной музыки с модными аранжировками и выставок фотографий с элементами ню: всё же сказывалась близость к Европе.
«На чьих только концертах мы ни были! – вспоминает Ольга Титовская. – Карел Готт, Валерий Леонтьев, Алла Пугачёва… Сложно было попасть, но попадали. Обожала Александра Серова. А Лайму Вайкуле мы вовсе видели на сцене бара в гостинице «Латвия». Она была ещё совсем молоденькой и только начинала музыкальную карьеру.
Громко о ней тогда ещё не говорили, но к этому всё шло. Она была очень необычная, нестандартная. И хорошо помню тот самый её номер с грибочками-зонтиками, с которым она потом ворвалась на общесоюзную эстраду (песня «Весёлые мухоморы» – прим. авт.)».
В уютном кафе «13 стульев» на Домской площади рижане брали пирожные и кофе по 36 копеек. Там был только кофе и бальзам из миниатюрных рюмочек. И в это кафе всегда стояла огромная очередь.
«Сталкивались в кафе и с Раймондом Паулсом, он уже был известен. Он не играл, а, как и все, отдыхал, потягивал кофе, разглядывал публику этак скучающе. Хорош был в джинсовом костюме! Но, естественно, никто не приставал к нему с просьбами об автографе. А ещё удавалось по блату попадать на песенный фестиваль в Юрмале.
Ещё театр! Замечательный Рижский театр драмы. Молодой Андрей Ильин – да-да, тот самый, муж Каменской в телесериале – в рижской постановке «Ревизора» был признан лучшим Хлестаковым в Советском Союзе».
Ольга Титовская в Риге с сыном / Фото: из архива Ольги Титовской
Отдыхали в Юрмале, на взморье. Там, на приморских дачах, профсоюз давал людям комнаты. Без удобств, с туалетом на улице и самостоятельным питанием. Но месяц проживания там стоил всего 5 рублей.
Благополучнее, чем везде
По комсомольским путёвкам в советские годы Ольга Титовская посетила Польшу, Чехословакию, Венгрию. Разницы с уровнем жизни в Прибалтике там не заметила.
«Обычные люди, живут так же, как мы», – вспоминает она.
Латыши чувствовали на себе все тяготы СССР, вплоть до продуктов и товаров по талонам во времена Горбачёва. Но никогда, по словам Ольги Васильевны, зарплаты не давали «одним унитазом на двоих или мешком сахара». Только деньгами и вовремя, даже бюджетникам.
«Нельзя сказать, чтобы полки в магазинах были прямо забиты, – констатирует Ольга Титовская. – Но у жителей других республик было немало поводов нам завидовать. Например, к нам ездили за детской одеждой, просто сказочным бельишком. В Латвии были прекрасные трикотажные фабрики «Мара» и «Огре».
При Горбачёве и во время распада Союза, по её словам, стало совсем плохо с едой, и не только. Сахар, алкоголь, стиральный порошок и паста, мыло – всё по талонам, даже колготки. Продукты в магазинах выбрасывали в самом прямом смысле – выбросив на витрину сосиски, продавщицы убегали, потому что сразу тянулся лес рук.
Но когда в стране было более благополучно, в Прибалтике было ещё благополучнее.
И всё закончилось
СССР распался, в республиках усилились националистические настроения. Русских стали отовсюду выживать: в азиатских республиках и Закавказье – кровавыми методами, в европейской Прибалтике – более мягко.
И даже с издёвкой: на весь мир известно уникальное латвийское изобретение: «неграждане», люди второго сорта. Такой паспорт был и у Титовской. «Неграждане» в Латвии максимально ограничены в правах: не могут голосовать, служить в армии, в полиции, охране тюрем, работать чиновниками, адвокатами, нотариусами, даже фармацевтами – несколько десятков отличий от «граждан».
«Одно только было у нас преимущество: въезд в Россию без ограничений, виз, приглашений, – вспоминает Ольга Васильевна. – А выживали нас вежливо: повышали аренду жилья, мягко говорили: давайте будем жить отдельно, по своим странам, вы будете ездить к нам в гости, мы будем ездить к вам в гости…»
После многих мытарств она в 2003 году уехала в Белгород к двоюродной сестре. И не жалеет: по её словам, город хороший, здесь отличные продукты, в Белгородской области она впервые услышала про существование ряженки. Вплоть до последнего времени работала в Белгородском художественном музее».
ИсточникДепрессивный Вильнюс
Среди всех прибалтийских столиц Вильнюс мне нравится меньше всего. Город не так аутентичен как его северные соседи, здесь нет высоких шпилей и кривых узких улочек, нет ярко выраженного рельефа, нет большой воды. Но всё это по большей части дело вкуса, по настоящему портит впечатление о городе уличная инфраструктура. Такой разрухи никак не ожидаешь увидеть в столице европейского государства.
В городе чувствуется какая-то безысходность, жители явно его не любят, попадая в Вильнюс начинаешь понимать, почему Литва прочно удерживает первые строчки по количеству самоубийств на душу населения. Все горизонтальные поверхности разрисованы, тротуары находятся в ужасном состоянии, судя по состоянию и типу плитки, их не ремонтировали с 90-х:
Где еще выпускали такие плиты? В Минске их не укладывали с брежневских времен:
Балконы это отдельный разговор, под ними страшно ходить, большая их часть в центре города находится в аварийном состоянии:
Кое-где их закрывают сеткой, чтобы крошащийся бетон не падал на голову прохожим:
А где-то балкон развалился чуть менее, чем полностью, осталась только ограда, сетка от обломков уже не спасает, вешают несколько слоев какой-то ткани, но и та не выдерживает, рвется:
Двери в Вильнюсе прекрасны и ужасны одновременно, когда-то это была качественная ручная работа, теперь на них жалко смотреть:
Дореволюционное здание 1915 года, балконы раскрошились до арматуры, стены разрисованы вандалами:
Прямо напротив еще один дом начала XX века, подворотня вся изрисована:
Во внутреннем дворе картина не лучше — раскрошенные бордюры, поплывшие бетонные плиты, на гаражах прогнивший шифер, поросший мхом. Шифер в ЕС запрещен с 1999 года, так что последние 17 лет здесь точно ничего не делалось:
К слову о парковке. Это даунтаун, деловой район города, вокруг банки, небоскребы, дорогие отели, вокруг полным-полно подземных и надземных паркингов, но офисные работники предпочитают оставлять машины на тротуаре, полностью блокируя его:
Кому не хватило мест на тротуаре раскатывают зеленую зону, которая давно уже из газона превратилась в грязный разбитый пустырь:
Дорожные инспекторы работают хорошо, при мне с обеих сторон этой улочки навстречу друг другу прошли два сотрудника с планшетами, сфотографировали всех нарушителей и каждому под дворники положили квитанции, но местных, судя по массовости нарушений, это не пугает. Общественный транспорт европейской столицы тоже удручает, троллейбусный парк представлен в основном моделями Шкода 14Тр, спроектированными еще в 70-е годы XX века:
Троллейбусы в ужасном состоянии, во многих подвеска полностью убита городской брусчаткой, поездка по центральным улицам вытрясывает из пассажира все кишки. И душу заодно. Внутри салона тоже видны следы вильнюсской привычки разрисовывать все горизонтальные поверхности
Это детское отделение городской клинической больницы в районе Антакальнис, на изуродованные каракулями стены и ворота можно даже внимания не обращать:
Но невозможно не обратить внимания на главный вход в главную детскую больницу города. Вход, к слову, единственный, альтернативный путь лежит через главное здание городской больницы, а это крюк почти в полкилометра:
Все эти фотографии сделаны не где-нибудь на задворках, а в центре города, в радиусе километра от Старого Вильнюса (за исключением фото больницы). Теперь прогуляемся по самому центру. Проспект Гедимина — главная улица и гордость литовской столицы, он вымощен красивой брусчаткой, на нем расположены дорогие рестораны, гостиницы, культурные объекты.
Это бывшее здание КГБ, дом XIX века по адресу проспект Гедимина, 40, в память о репрессированных кровавым режимом гражданах на облицовке цокольного этажа выбиты их имена. Красивый проспект, красивое здание, скорбное место, но забор! Как на главном проспекте страны можно держать на балансе ржавый облезлый забор? За год он так испортиться не мог, его несколько сезонов не красили:
Прямо напротив бывшего здания КГБ внезапно находится бывшая площадь Ленина, ныне Лукишская площадь — крупнейшая в городе. Давным давно, еще когда в центре площади стоял Ленин, дорожки были огорожены бордюрами, с тех пор они наполовину раскрошились, наполовину вросли в землю, время от времени их явно откапывают, но потом что-то снова идет не так. Привести площадь в порядок обещают с 1999 года, что говорит о том, что уже тогда она была не в порядке, однако пока что ограничились установкой в 2015 году высоченного флагштока с гербом республики на том самом месте, где когда-то стоял Ленин:
У северной оконечности площади находится костел святых Иакова и Филиппа, памятник архитектуры XVIII века. Прямо перед костелом обустроена легальная минисвалка — большое количество мусорных баков, собранных для чего-то в одном месте. Все баки откры, воняет, рядом с баками бегают крысы. Судя по новостям в местных СМИ, ареал их обитания доходит до проспекта Гедимина. 2016 год, самый центр столицы государства ЕС:
Перенесемся в противоположную часть исторического центра. На фото бывшая миссионерская больница, которая находится у подножия крепостной стены Вильнюса:
Здание пустует с 2007 года, то есть уже без малого 10 лет, все стекла выбиты, на крыше пробивается растительность:
Перехожу границу Старого города, сразу за крепостной стеной гостей встречает вот такая ограда:
Церковь святых Константина и Михаила в Новом городе. Она действует, не заброшена, но западный фасад в таком состоянии:
Теперь прогуляемся во вильнюсским дворам и подворотням. Главная подворотня города находится под Острой брамой, известной также как ворота Аушрос — единственными сохранившимися воротами городской стены Вильнюса. Большинство туристов попадают в Старый город именно через эти ворота, а в подворотне их поджидают бомжи. Причем бездомные тут попрошайничают не набегами, а на постоянной основе, сколько тут не ходил — всегда сидят, на ночь уходят, но оставляют картонки и банки, в которые собирают мелочь:
Еще одна подворотня, буквально в 100 метрах от Острой брамы, сердце Вильнюса:
В таком состоянии ворота находятся как минимум с марта, никто, кроме хулиганов ими не интересуется:
Дворик жилого дома недалеко от вокзала:
Тот же дворик в другую сторону, штукатурка давно отвалилась, балкон держится на честном слове, стены разрисованы, почтовые ящики — декорация к фильму про середину XX века:
Идем дальше в сторону вокзала, здесь вандалы предлагают прохожим курить травку, надпись «Smoke weed» встречается в Вильнюсе очень часто:
Улица сразу за воротами автовокзала:
Непонятно куда смотрят коммунальщики, Вильнюс — туристический город, за год его посещает более миллиона человек. Литва старается максимально абстрагироваться от советского прошлого, противопоставить себя восточным соседям — европейский выбор, развитие, борьба с коррупцией, но на деле выходит социалистический заповедник конца 80-х. Хотя, наверное, даже тогда это место выглядело лучше, плитка, по крайне мере, была новой:
Парковка для инвалидов. Интересно посмотреть, как инвалид будет выбираться с этой парковки:
Задний двор в центре Старого города по улице Субачяус, на фоне виден купол костёла св. Казимира, увенчанный короной ВКЛ. Район очень дорогой и престижный, квартиры здесь стоят по 2500-3000 € за квадрат, при средней цене по городу около 1200-1500 €. Тем не менее, дворик выглядит вот так: покосившиеся изрисованные бытовки, вытоптанный и выкатанный машинами до луж газон:
Еще один дворик по той же улице, асфальт разложился, бордюры покосились, машина стоит на зеленой зоне. Гнетущий антураж:
Дворик на соседней улице Савича, здесь ситуация получше, асфальт еще не полностью разложился, но каким-то образом умудрились погнуть водосточную трубу:
Люди сушат белье в подворотне, полное ощущение старого одесского дворика:
Очевидно, что такое состояние города — результат повальной коррупции и пофигизма властей и жителей. Литва состоит в ЕС, ЕС дает деньги, сомневаюсь, что намного меньше, чем Варшаве, Таллину или той же Риге. Однако такой разрухи я больше не видел ни в одной из шенгенских стран, похожее состояние зданий и тротуаров припоминаю только в Кишиневе.
Квинтэссенцией вильнюсской разрухи и безысходности является Национальный стадион, хорошо известный каждому посетителю торгового центра Акрополис:
Строительство стадиона началось еще в Литовской ССР в 1987 году, к развалу Союза успели залить фундамент, после чего работы были заморожены почти на 20 лет:
В 2007 году правительство выделило 100 миллионов литов (≈$40 млн.), которые были быстро и успешно освоены, правда построить получилось только арматурный каркас, не до конца залитый бетоном:
После того как 100 миллионов литов закончились, строительство снова прекратилось. В 2009 году его пытались возобновить, но безуспешно. Затем к вопросу о стадионе вернулись в 2012 году, снова безрезультатно. В 2013-м подбили смету и пообещали закончить строительство к 2016-му году, но на дворе уже конец 2016-го, а воз и ныне там, видимо опять что-то пошло не так:
В конце 2015 года вопрос о завершении строительства подняли снова, на этот раз обещали достроить стадион к 2018-му. В начале этого года стройку обнесли забором, поставили бытовки, но на этом работы закончились, теперь стадион обещают закончить уже в 2020 году:
Все это очень печально и дискредитирует европейский выбор в глазах восточных соседей. Конечно, я немного сгустил краски, собрав в одном посте весь негатив, на самом деле не всё в Вильнюсе так плохо и беспросветно:
В городе есть красивые и ухоженные места, покажу их в следующих рассказах про литовскую столицу.
Источник