«Я была неправа, что покинула его. » История отношений Максима Горького и Марии Андреевой
Длинноволосый деревенский мужик с громадными ручищами, в сапогах, косоворотке и нелепой широкополой шляпе. Но эти глаза, затмевающие даже синеву неба, — какая женщина тут устоит? Одного взгляда Максима Горького хватило, чтобы первая красавица Москвы сдалась в плен его обаяния.
Марией Федоровной Андреевой-Желябужской восторгались ещё со времен Александра III. Позже, наряду со Станиславским и Немировичем-Данченко, своими близкими друзьями, она стала основательницей и главной актрисой Московского Художественного Театра. Константин Сергеевич называл Марию «полезной актрисой», так как помимо того, что она была талантлива, умело привлекала и деньги меценатов. Её имя всегда вызывало разноречивые эмоции — от восхищения и преклонения до ненависти и презрения. Но только не равнодушие.
В жизни Андреева слыла кокеткой и охотницей за материальными благами. Её обожали и ревновали. Из её туфельки пили вино, целовали подол её платья. Рассказывали, что один из её поклонников кавказской национальности на глазах у всех съел хрустальный бокал, к которому актриса прикладывалась губами. Эту женщину носили на руках выдающиеся личности истории, но всё в жизни Андреевой перевернулось, когда она встретилась со знаменитым писателем.
Максим Горький Потаённая биография из цикла НАСТОЯЩЕЕ ПРОШЕДШЕЕ поиски и находки
Мария родилась в Санкт-Петербурге в семье режиссера Александринского театра Фёдора Юрковского. Машенька была прехорошенькой и постоянно привлекала к себе внимание, поэтому строгий глава семейства, желавший воспитать из своих детей «настоящих людей», требовал, чтобы её одевали в самые некрасивые платья, и даже велел заменить перламутровые пуговицы на костяные.
Но когда Мария выросла, её красоту спрятать уже было невозможно. По воспоминаниям современников, Андреева была «ослепительно красива», её нередко сравнивали с Мадонной. С детских лет её писал Илья Репин, позже она стала прообразом Маргариты в романе Булгакова и прообразом Мальвины в сказке Толстого, ей посвящали стихи и добивались её благосклонности. Толпы поклонников, цветы и драгоценности, заверения в нежной любви. И разбитые сердца.
Так, старший сын Дмитрия Менделеева, Владимир, бывший морским офицером, получил согласие возлюбленной и счастливый отправился на службу. Но вернувшись, узнал, что Мария вышла замуж.
Её мужем стал действительный статский советник Андрей Желябужский, который был старше Марии на 18 лет, но имел покладистый нрав и неплохое состояние. Двадцатилетняя красавица приняла предложение по настоянию отца.
Вскоре родились двое детей: сын Юрий и дочь Екатерина. Однако Марию по-прежнему манил театр — впервые она вышла на любительскую сцену в возрасте 18 лет в Казани, и уже тогда критики отмечали её чарующий бархатный голос и яркий темперамент. И так случилось, что Желябужский получил назначение в Тифлис.
Тифлисский театр, как раз искавший яркую актрису, стал для Марии началом артистической карьеры. Там она и взяла себе сценический псевдоним Андреева. Вот только долго в Тифлисе прожить не довелось. Мужчины и здесь не давали ей прохода, по вечерам устраивая в театре овации. Ревнивый муж с немалым трудом добился перевода в Москву.
Каким на самом деле был Максим Горький
Желябужские заняли девятикомнатную квартиру в центре Москвы. Андрей Алексеевич трудился, получал новые чины и награды, а Мария Федоровна совершенствовала своё театральное мастерство. И как-то случай свёл её с Константином Станиславским, который вместе с Немировичем-Данченко открывал новый театр. Однако мало кто знал тогда, что Андреева тоже по праву была соучредителем театра.
Она до хрипоты убеждала меценатов дать на этот проект деньги, и немалые, договаривалась с рабочими, участвовала в подготовке Устава. И Станиславский вскоре переложил на неё многие деловые вопросы, предпочитая заниматься творчеством. Однажды злые языки донесли до Марии резкое и опрометчивое высказывание режиссера: «Андреева — актриса очень «полезная».
Книппер — «до зарезу необходимая». Этих слов она так и не простила Станиславскому. Оказалось, что всё это время её просто использовали как источник доходов. К тому же за ней стояла более могущественная фигура — богатейший промышленник и меценат Савва Морозов.
О её отношениях с Морозовым известно мало, кроме того, что он боготворил Марию Федоровну и не жалел никаких денег на театр. Став завсегдатаем Художественного театра, Морозов сделался первым поклонником Андреевой, бывал на каждой премьере, а вскоре завязался бурный роман. Морозов восхищался её редкостной красотой, преклонялся перед талантом и мчался выполнять любое желание.
Безвозмездно он снабжал её огромными суммами, не спрашивая, куда и на что они идут. А когда произошёл разрыв со Станиславским и Художественным театром, Андреева решила уехать в провинцию и создать свой театр. И деньги на его создание снова выделил Морозов. Станиславский в ответ на известие об уходе актрисы из театра, лишь написал ей: «Я заранее оплакиваю ваше будущее».
Великий режиссёр был прав, предсказав, какая жизнь уготована Марии Желябужской — Андреевой. Ведь так случилось, что именно революции, а не театру решила отдать она всю свою энергию, свой темперамент и организационный талант. Замужняя светская женщина и известная актриса могла стать (и стала) великолепной ширмой для революционной подпольной организации.
Первая встреча Андреевой с Максимом Горьким состоялась в Севастополе в 1900 году. В тонкие дощатые двери артистической уборной раздался стук. Вошёл Чехов — она его давно знала, — а за ним высокая тонкая фигура в летней русской рубашке; волосы длинные, прямые, усы большие и рыжие. «Чёрт знает! Чёрт знает, как великолепно вы играете!», — сказал он, разволновавшись.
Позже в воспоминаниях актриса напишет об этом моменте так: «Я смотрела на него с глубоким волнением, ужасно обрадованная, что ему понравилось, и странно было мне, что он чертыхается, странен был его костюм, высокие сапоги, разлетайка, длинные прямые волосы, грубые черты лица. Не таким я его себе представляла. И вдруг из-за длинных ресниц глянули голубые глаза, губы сложились в обаятельную детскую улыбку, показалось мне его лицо красивее красивого, и радостно ёкнуло сердце».
Мария Андреева и Максим Горький, бывший другом Саввы Морозова, стали жить вместе. Писатель расстался с женой, Екатериной Пешковой, но не порвал с ней окончательно, а сохранил добрые, дружеские отношения на всю жизнь. Андреева тоже оставила мужа и детей, а затем и сцену, чтобы всегда находиться рядом с любимым человеком.
На первый взгляд, они были совершено несовместимы. Она любила дорогие украшения и платья, он постоянно носил странный скомороший наряд, изобретенный им самим, — всегда в черном, в косоворотке из тонкого сукна, подпоясанной ремешком, в суконных шароварах, высоких сапогах и романтической широкополой шляпе, прикрывавшей волосы, спадавшие на уши. Но она замирала от счастья, когда слышала от него слова любви: «Люблю тебя, моя благородная Маруся, мой прекрасный друг-женщина».
Даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов всё равно трепетно заботился о Марии Федоровне. Когда на гастролях в Риге она попала в больницу с перитонитом и была на волосок от смерти, ухаживал за ней именно Морозов. И он завещал ей страховой полис на случай своей смерти. После гибели Морозова Андреева получила по страховке 100 тысяч рублей и всё отдала большевикам.
Революционная деятельность заслоняла всё. Горького арестовывали, ссылали, Мария Федоровна бросалась вслед — помочь, обеспечить быт и нормальные условия работы. В 1905 году во время спектакля она сорвалась в люк под сценой и сильно ударилась. Ребенка, которого она ждала от Горького, спасти не удалось. Сама она, полуживая, металась в бреду, умоляя, чтобы Горький был рядом.
Но он в этот момент находился в тюрьме.
В 1906 году они вместе поехали за границу, где она вела всю переписку Горького, освоила художественный перевод. Заботилась об издании произведений Горького, о выплате гонораров и выполняла всё новые и новые поручения партии.
В октябре 1906 года Горький и Андреева обосновались в Италии, на Капри, и их вилла на острове стала прибежищем многих русских эмигрантов. Всех их Андреева принимала, кормила, давала кров. Заботилась и о писателе. Однако вскоре между ними произошёл первый серьёзный разлад. И причиной тому стала женщина.
Живя на Капри, Горький увлёкся женой своего друга Варварой Шайкевич. Да так, что вскоре она родила дочь Нину, удивительно похожую на Алексея Максимовича. И Мария Федоровна не смогла простить ему измену. Поэтому как только появилась возможность уехать в Россию, она покинула Капри. Хотя позже в воспоминаниях об этом Андреева призналась: «Я была неправа, что покинула его.
Я поступила как женщина, а надо было поступить иначе: это всё-таки был Горький».
Вернувшись на родину, Андреева полностью окунулась в революционную деятельность. Она стала финансовым агентом партии и повсюду изыскивала средства для революции. В дневнике Корнея Чуковского сохранилась запись о том, как однажды в кабинет Шаляпина «влетела комиссарша Мария Андреева, отлично одетая, в шляпке. Распоряжалась.
Требовала. » Она была в прекрасных отношениях с Лениным, которого боготворила. Владимир Ильич тоже был неравнодушен к черноглазой красавице и называл ее «товарищ Феномен». И иногда поручал какое-то важное дело именно ей, а не «тяжелому на подъем Алексею Максимовичу».
Многие светские дамы сочувствовали революционерам. Но Андреева играла в действительно опасную игру. Именно она стала тем человеком, который осуществлял связь между Центральным Комитетом партии, находившимся в Петербурге, и Московским военно-техническим бюро, занимавшимся организацией вооруженного восстания.
Через её прекрасные руки проходили огромные суммы денег, которые направлялись на покупку оружия. Квартира буквально была им начинена, Андреева раздавала патроны, горстями доставая их из письменного стола, за которым ещё недавно работал Горький. А когда ей передали целый саквояж бомб, этот ценный подарок Андреева приняла так же невозмутимо, словно речь шла о коробке с шоколадными конфетами. «Интересное, жгучее, жуткое время!» — пишет она своей сестре в то время, как в одной из комнат её квартиры прячется революционер-подпольщик.
Охлаждение супружеских отношений между Андреевой и Горьким произошло и по причине политических разногласий. Писатель, идеализировавший мечты о «новых людях», пытался нарисовать их романтический образ в своих произведениях. Он, в конечном итоге, не принял революцию, был поражён её беспощадной жестокостью. Ведь несмотря на его личное заступничество перед Лениным, были расстреляны многие известные личности того времени, в том числе великий князь Павел Александрович и поэт Николай Гумилёв.
Некоторое время Мария Федоровна ещё жила в квартире Горького, но их отношения всё больше становились похожими на тлеющие угли. Всё закончилось в 1921 году, когда Горький выехал за границу. Там место Марии Андреевой заняла другая женщина, 28-летняя Мария Закревская-Будберг, которая стала вначале его секретарем, а затем — неофициальной женой.
Позже Горький вернулся на Родину, но с Андреевой они больше не виделись. Даже в дни предсмертной болезни писателя в Горки, где он находился, она не приезжала. Только в последний день приехала, чтобы проститься, но не успела.
Писательница Галина Серебрякова в книге «О других и о себе» пишет: «Из полутьмы, чётко вырисовываясь, в траурном платье появилась Екатерина Павловна Пешкова — неизменный друг Горького. Тяжело опиралась она на руку невестки. За ней шла Мария Федоровна Андреева с сыном, кинорежиссёром Желябужским. И поодаль, совсем одна, остановилась Мария Игнатьевна Будберг. Все эти три женщины чем-то неуловимо походили одна на другую: статные, красивые, гордые, одухотворенные. »
Мария Андреева пережила Горького на 17 лет и умерла в 1953 году в возрасте 85 лет. В последние годы жизни она находилась на пенсии, а до этого работала в Московском Доме учёных, выступая с впечатляющими рассказами и воспоминаниями о Горьком и Ленине. В послевоенной столице она запомнилась москвичам стройной и красивой пожилой женщиной, каждый вечер неспешно и одиноко прогуливающейся по Кропоткинской улице.
ИсточникС кем был горький в Риге
В самом начале века
В конце девятнадцатого века некий «Аноним» в газете «Рижский вестник писал, что Рига самый неблагодарный город для туристов, в нем нет дворцов, памятников, великолепных зданий. А в основном это город кривых, узеньких улочек с населением из типичных немецких бюргеров и их скуповатыми матронами и несколько достопримечательностей в виде столба в память пожара и казни поджигателей, два-три собора и Дом Черноголовых.
Но если заглянуть в рижские путеводители и отчёты Рижской городской управы за первое десятилетие ХХ века, то это уже совсем другой город. Настоящий европейский портовый город, с развитой инфраструктурой, банками, отелями, ресторанами, магазинами, другими современными производствами и прекрасным Политехническим институтом. Появились театры, памятники, музеи, строились великолепные современные дома и здания в югенд – стиле.
Развивалась торговля, появились различные фирмы. Многие рижане – деловые люди были неплохо интегрированы в крупнейшие и мировые производства.
Если заглянуть в объёмистый «Сибирский Торгово-Промышленный календарь на 1911 год», то мы обнаружим десятки названий фирм и филиалов производств, где указано их местопребывание в Риге: «Т-во мануфактуры Э.Циндель»; «А/о Бёлер и Ко» – сталь, шарикоподшипники, инструменты»; «Северное Пароходное общество, Петербург, контора и отделение в Риге, сообщения: Петербург-Рига-Лондон, Одесса-Рига-Петербург»; «Черноморско-Азовская фабрика консервов, шпрот С.Б.Фальц-Фейн. Одесса, Рига»; «Всеобщая Компания Электричества.
Заводы в Риге. (Акционерный капитал 7000000 рублей)»; «Шуккерт и Ко. Электрооборудование. Отделения: Иркутск, Москва, Киев, Рига, Тифлис»; «Х.Стрицкий. Пивоваренный, портерный и солодовенный заводы. Рига»; «А/о Русско-Балтийского завода. Рига»; «Карл Иванович Вагнер в Риге. Садовое заведение и семенная торговля»; «Автолюкс. Фонари и светильники.
Рига»; «Английский магазин И.Редлих. Рига. Орудия для ремесла, кухонная утварь, предметы быта, музыкальные инструменты». Эти фирмы и многие другие предприятия участвовали на различных выставках – ярмарках, получали призы и признание специалистов и потребителей.
А совсем рядом с главным губернским городом Лифляндии оказалось очень кстати Рижское взморье с его водолечебницами, кургаузами, морскими павильонами и санаториями в Кемери и Красного Креста в Ассари. В 1833 году во всех местечках Рижского взморья было 589 посетителей, то спустя пару десятков лет, в 1857 году их было уже около 3000 человек и большая часть приходилась на долю Дуббельна (Дубулты), а в начале ХХ века Рижское взморье стало весьма модным местом отдыха не только для рижан, но и гостей из России, Германии, северных стран. Здесь устраивались различные спортивные состязания и развлечения, предлагались школы плавания, гимнастики, тенниса, проводились танцевальные вечера.
Активно работали санатории. Так Кеммерн (Кемери) открывал свой летний сезон 15 мая и закрывал 25 августа, рекламировался как ближайший к Петербургу серный и грязевой курорт. Скорый поезд из Петербурга до Риги через Псков доставлял даже быстрее чем сейчас, за 12 часов 20 минут. В сезон 1910 года было в Кемери 6703 посетителя и отпущено им было 153317 ванн.
Очень популярны были серные, серно-хвойные ванны, а также грязевые компрессы и душ высокого давления. Рижские врачи славились и в девятнадцатом веке, их отличала хорошая теоретическая подготовка и они проходили практику в лучших клиниках Европы. Недаром и Александр Сергеевич Пушкин собирался в Ригу для поправки здоровья и лечения аневризмы.
Мы знаем, что Рижское взморье было популярно и среди литераторов. Здесь бывали Писарев, Гончаров, Горький.
Арест М.Горького в Риге
У Максима Горького, к сожалению, должны были быть воспоминания о Риге не только приятные, ведь его пьесы, которые ставились в рижском Русском театре имели большой успех, но и грустные, в связи с январскими событиями 1905 года. В ночь с 10 на 11 января в петербургской квартире управляющего издательства «Знание», где жил тогда М.Горький проводился обыск, а он в это время находился в поезде на Ригу, куда он отправился на лечение.
Депеша жандармского управления полетела в Ригу, и не успел Горький по-настоящему распаковать чемоданы как к нему в квартиру М.Ф.Андреевой в Риге, где он остановился, явились жандармы с обыском. Писателю повезло, слуга хозяйки успел, компрометирующие бумаги бросить в топившуюся печь и жандармам достались в основном деловая переписка и бумаги связанные с издательскими договорами.
М.Горький был арестован и со всеми вещами препровожден обратно в Петербург. А затем и в Петропавловскую крепость. Его поместили в знаменитый своей мрачной историей Трубецкой бастион. В полутемной камере кроме железных нар и табурета, прикованных наглухо к полу, была ещё только железная плоскость, служившая писателю столом.
И во время ареста и на допросах Горький держался спокойно и с достоинством и практически сразу же потребовал бумагу, чернила, чтобы продолжать работать. В Петропавловской крепости он написал пьесу «Дети солнца».
Об аресте узнала общественность Европы. Протесты видных ученых, таких как немецкий профессор Геккель и французских писателей: Анатоля Франса, Октава Мирбо, Марселя Прево, скульптора Родена и публикации в мировой прессе, несмотря на запреты всё же просачивались в русскую прессу, и этот резонанс имел своё воздействие на властей.
В это же время общественность начала собирать подписи за освобождение писателя. И Екатерина Павловна Пешкова, супруга Горького, которой разрешили посещения мужа, подала ходатайство в департамент полиции об освобождении ещё и мотивируя тем, что Горький болен. Было проведено освидетельствование здоровья А.М. Горького и было констатировано, что он нуждается в лечении.
Через месяц пребывания в крепости писателя переводят в Дом предварительного заключения, а 14 февраля его освобождают под поручительство в 10 тысяч рублей и уже вечером этого дня он снова выезжает в Ригу. Рукопись пьесы Горький попросил выручить из лап жандармов своему другу и издателю Пятницкому. Через несколько дней рукопись пьесы была уже в Риге у Горького. И писатель продолжил своё лечение на взморье, где на здании санатория была установлена в его честь мемориальная доска.
Некоторые издания на русском
До 80-х годов в Риге практически на русском и латышском языке изданий почти не было. И как отмечалось в одной из статей «Рижского вестника» тому «чинила препятствия немецкая бюрократия». Иногда издатели прибегали к недвусмысленным уловкам.
Так, например, в книге, которую составил рижанин Л.Н.Витвицкий «Сборник иностранных повестей» на титуле стоит место издания С.Петербург, хотя тут же на обороте титула значится «Дозволено цензурою. – Рига, 24-го Декабря 1880 г.» и «Печатано в типографии Э.Заслака в Митаве». Из чего можно сделать выводы, что в это время, скорее всего легче издателю было оформить заказ в Петербурге, а затем книги печатались в типографиях Лифляндии и Курляндии и тут же поступали в книжные магазины. Поэтому собственно рижских книжных изданий было не так уж много.
Наступил новый век, а с ним и новые времена и для Риги. В 1901 году Рига отпраздновала своё 700-летие. Было много гостей. На эспланаде расположилась большая выставка. Публиковались путеводители. Писались исторические статьи о Риге.
Так, например большой очерк опубликовал журнал «Родина». И за первое десятилетие ХХ века в Риге издали книг на русском больше чем за полстолетие прошлого века. Появились различные издатели – индивидуалы и более серьезные издательства. Среди них можно выделить «Издательство К.Г.Зихмана».
Оно печатало несколько серий, очень популярные среди читателей и эти книги до сих пор встречаются в рижских антиквариатах. Вот эти серии: «Русское издание « Sammlung Goschen» – это книги научных очерков по всем отраслям знания; «Словари, справочники, учебники, самоучители»; «Миниатюрная научно-популярная библиотека «Наука и жизнь». Издано около ста книг. Название некоторых стоит привести:
«Лев Николаевич Толстой, его жизнь и творчество»,
«Женские типы Шекспира. 1. Офелия; 2.Клеопатра»,
«Леонардо да Винчи»,
«Изобретения и изобретатели»,
«Происхождение и развитие земли»,
«История искусства. 1, 2, 3, 4»,
«Символы в общественной жизни»,
«История литературы. 1.Литература Востока, Греции и Рима»; 2. Литература Францию».
Не менее интересные издания были запланированы: «Налоги в России», «Наследственность», «Теософия», «История философии», «Русское искусство», «Сверхчеловек. (Фр.Ницше)», «Наполеон и Александр 1» и другие.
Активно работал крупнейший книжный магазин «А.Вальтер, Я.Рапа и Ко». Магазин предлагал большой выбор как художественные, так и научные, справочные книги по всем отраслям знания. Тут же были учебники, детские книги.
Заметны своей основательностью были издания директора народных училищ Лифляндской губернии П.Гр.Руцкого, который кроме замечательных иллюстрированных путеводителей издавал книги для школ, переводы античных авторов с латинского, книги о путешествиях и путевые очерки.
По своему уникален был издатель, владелец книжного магазина и букинист Н.Киммель, через чьи руки прошла знаменитая библиотека А.Ф.Смирдина, в которой находились прижизненные издания А.С.Пушкина, многих писателей пушкинской поры.
Издавали книги и сами владельцы типографий. В эту пору на высоком уровне и на новейшем оборудовании работала типография, литография, словолитня, фотохимиграфия Эрнста Платеса, которая в принадлежащем ему же издательстве отпечатала два альбома «Достопримечательности города Риги» и «Виды Рижского взморья» с иллюстрациями и историческими описаниями этих мест.
Не менее интересны были издания, посвященные 300-летию вхождения Прибалтийского края в состав Российской империи такие как «Русские в Прибалтийском крае», издания о Петре Первом в Риге.
В небольшом очерке трудно охватить всё, что издавалось в этот период, какие события происходили в то время, какие известные люди причастные к русской культуре и обществу жили тогда, но это краткое знакомство с той эпохой наверняка будет полезно многим.
А.М. Горький
Вечером 8 января 1905 года настроение большинства жителей Петербурга было тревожно выжидающим: в город прибывали войска. А.М. Горькому стало известно, что правительство намерено применить силу против готовящегося назавтра мирного шествия рабочих к Зимнему дворцу.
Выйдя на улицу, он увидел, что город напоминает военный лагерь: то здесь, то там можно было заметить группы солдат, гревшихся у костров, и усиленные наряды жандармов и полиции. Крайне обеспокоенный, А.М. Горький зашел в редакцию газеты «Наши дни», где в то время происходило собрание интеллигенции.
Речь шла о предстоящей манифестации мирно настроенных рабочих и об опасности их столкновения с войсками. И тогда писатель предложил избрать депутацию, которая отправится к министру внутренних дел П.Д. Святополку-Мирскому и постарается убедить его в мирных настроениях рабочих, а также попросить принять меры для избежания кровопролития. Предложение А.М. Горького было принято, тут же избрали депутацию, в которую вошел и писатель.
Но министр внутренних дел отказался выслушать их заявление, и тогда члены депутации направились к председателю Комитета министров С.Ю. Витте. Тот выслушал их, но заявил, что сделать ничего не может, так как министры имеют более точные, чем члены депутации, сведения о положении дел, и уже приняты меры, одобренные императором.
В редакцию газеты члены депутации вернулись уже в три часа утра – ни с чем. А.М. Горький предложил написать отчет для газет об их «путешествии по министрам». Все согласились и стали расходиться по домам, а писатель засел над отчетом. 9 января, когда кровь уже была пролита, А.М.
Горький обратился с воззванием «Ко всем русским гражданам и общественному мнению европейских государств»: «Мы обвиняем министра внутренних дел Святополка-Мирского в предумышленном, не вызванном положением дела, в бессмысленном убийстве многих русских граждан. А так как Николай II был осведомлен о характере рабочего движения и о миролюбивых намерениях его бывших подданных, безвинно убитых солдатами, и, зная это, допустил избиение их, – мы и его обвиняем в убийстве мирных людей, ничем не вызвавших такой меры против них».
По личным впечатлениям и со слов очевидцев А.М. Горький описал несколько отдельных эпизодов Кровавого воскресенья. Воззвание было написано лиловыми чернилами на двух листках бумаги, но полиция перехватила его, и оно не получило распространения, зато стало основанием для привлечения А.М. Горького к ответственности.
К тому же в рапорте полиции наскоро собранная депутация интеллигентов превратилась в грозный «комитет, составленный из представителей всех действующих в империи противоправительственных фракций». Всем членам делегации было предъявлено обвинение в намерении ниспровергнуть самодержавную власть. Уже через день сотрудники департамента полиции имели приказ арестовать всех членов депутации, независимо от результатов обыска, который у них будет произведен.
В ночь с 10 на 11 января жандармы с успехом выполнили задание, только вот А.М. Горького они дома не застали – он уже был на пути в Ригу. Вслед за ушедшим с Балтийского вокзала поездом в Ригу полетела телеграмма с предписанием «безотлагательно обыскать писателя Алексея Максимовича Пешкова (псевдоним – Максим Горький), арестовать и препроводить в охранное отделение Петербурга».
12 января А.М. Горький оказался в одиночной камере Трубецкого бастиона Петропавловской крепости – месте предварительного заключения. Всех арестованных уже здесь заставляли надевать тюремную одежду. Собственное их платье уносили на хранение в цейхгауз и выдавали только на время прогулок по тюремному двору, при свидании с родными и при отъездах на допросы вне крепости.
Писатель облачился в тюремное грубое белье, спадающие с ног чулки, тонкий халат и кожаные шлепанцы. С тяжелым погребальным звоном захлопнулась массивная дверь, окованная железом, и он остался один в своем новом обиталище – мрачном помещении с низким сводчатым потолком. Наверху – забранное решеткой оконце, в которое видна лишь серая стена бастиона. Асфальтированный пол выкрашен желтой краской: в него наглухо вделана железная койка, к стене прикреплен железный столик. Над ним – электрическая лампочка, втиснутая глубоко в стену и прикрытая сверху толстым стеклом, огражденным решеткой.
Окинув все внимательным взглядом, А.М. Горький невесело усмехнулся, поплотнее запахнул ветхий халат и, присев к железному столику, погрузился в размышления. А потом потянулись томительные дни заключения. Нелегко было А.М.
Горькому с его ревматизмом и больными легкими переносить тюремный режим, правда, вскоре его перевели в камеру № 39, находившуюся на втором этаже, но и здесь было не лучше. Сырость и холод каземата губительно сказались на здоровье писателя: его стали мучить головные боли, усилился кашель, то и дело поднималась температура.
Но он не позволял себе падать духом, и уже в первых письмах на волю просит прислать ему книги, причем список их довольно обширен. Здесь и «Общая физиология» М. Ферварна, и «Общая геология» А. Иностранцева, и «Происхождение животного мира» В. Гааке и другие. В письме к М.Ф. Андреевой он писал: «Существую недурно, читаю много… Даю тебе честное слово – я чувствую себя довольно сносно, и нет причин, чтобы самочувствие изменилось к худшему».
В действительности дело обстояло не так уж «сносно», о чем, конечно же, знали друзья и родные писателя. Они начали усиленно хлопотать о смягчении тюремного режима, но только к концу января им удалось добиться разрешения на свидание А.М. Горького с женой и К.П. Пятницким – директором-распорядителем издательства «Знание». А вот добиться того, чтобы А.М.
Горькому разрешили носить свое белье и верхнее платье вместо тюремной одежды, не удалось. Да и свидания эти обставлялись «по всей форме»: узника и посетителей отделяли друг от друга две решетки, между которыми сидел жандарм.
Немало трудов и стараний пришлось приложить близким, чтобы писателю разрешили заниматься в крепости литературным трудом. Согласно инструкции, бумага и чернила выдавались заключенным только для написания заявлений по их делу и писем к родным. Поэтому комендант крепости первое время был строг и неумолим, однако и он, и смотритель Трубецкого бастиона понимали, что обитатель камеры № 39 не совсем обычный узник. Да и в заграничной печати уже стали появляться сообщения о тяжелых условиях, в которых находится в тюрьме писатель А.М. Горький.
Общественное мнение России тоже было взбудоражено арестом и заключением в крепость писателя, поэтому власти вынуждены были все это учитывать. Однако комендант крепости поставил условие: бумага, чернила и письменные принадлежности будут выданы А.М. Горькому только в том случае, если в прошении он укажет, что заниматься писательством должен для содержания семьи. Писателю пришлось подписать такое прошение, и 25 января он получил стопку бумаги, чернила и ручку с пером.
Узник сразу же принялся за работу. Страницу за страницей исписывал он своим мелким, убористым почерком, забывая в эти часы и мрачную тюремную камеру, и арестантский халат, и томительную неизвестность о своей дальнейшей судьбе. Перед глазами вставали герои задуманной им пьесы, иногда он прерывал работу, вскакивал с места и начинал расхаживать из угла в угол, склонив в задумчивости голову и что-то бормоча под нос…
В тюрьме А.М. Горький написал пьесу «Дети солнца», работа над которой несколько скрашивала его суровые арестантские будни. Но здоровье писателя с каждым днем ухудшалось, ему все тяжелее становилось переносить тюремный режим. Его раздражали бесконечные вызовы на допрос в жандармское управление, надоело всякий раз повторять, что он не признает себя виновным в принадлежности к сообществу, которое хотело ниспровергнуть существующий в России государственный порядок…
А на воле нарастал шквал всеобщего негодования: потоки гневных и протестующих писем и телеграмм, тревожные агентурные донесения обрушивались на все правительственные учреждения. По всей стране гремели слова «Свободу Горькому!», из русских посольств в Риге, Брюсселе, Лиссабоне, Берлине в министерство иностранных дел России сообщали о расширяющемся в этих странах движении в защиту писателя. Многочисленные собрания в защиту А.М. Горького состоялись в США, во Франции под протестом против ареста писателя поставили свои подписи представители науки, литературы и искусства (А. Франс, О. Роден и др.).
Царское правительство видело, что движение в защиту А.М. Горького принимает такой размах, с которым уже нельзя не считаться. Тем более что состряпанное дело по обвинению писателя «в государственном преступлении» давно уже трещало по швам. Но не могло же оно прямо признать свое поражение! И когда Е.П.
Пешкова стала ходатайствовать об освобождении мужа в связи с его болезнью, директор Департамента полиции поспешил дать указание о проведении медицинского освидетельствования заключенного. Врач установил у А.М. Горького «катар верхней доли левого легкого», и на основании этого 12 февраля 1905 года писателя перевели из Петропавловской крепости в Дом предварительного заключения.
Через два дня, после внесения залога в 10 000 рублей, писателя освободили из-под ареста и отпустили домой. Однако это вовсе не означало, что царское правительство решило оставить писателя в покое. Не успел А.М. Горький провести в своей квартире и нескольких часов, как его пригласили в жандармское управление «для выполнения кое-каких формальностей».
Писатель явился, тут же был взят под стражу и отправлен в охранное отделение. Здесь ему объявили, что он немедленно высылается из столицы, предложив на выбор несколько городов. А.М. Горький выбрал Ригу…[57]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Максим Горький
Максим Горький В конце 1920-х – начале 1930-х гг. власти «наводят порядок» в художественной литературе и журналистике, хотя уже в середине 1920-х гг. дыхание новой тоталитарной эпохи отчетливо ощущалось. В конце же 1920-х гг. в прессе шельмовали многих писателей: Бориса Пильняка,
Горький
Горький Я помню отчетливо первые книги Горького, помню обывательские толки о новоявленном писателе-босяке. Я был на одном из первых представлений «На дне» и однажды написал напыщенное стихотворение в прозе, навеянное «Песнью о соколе». Но все это относится к поре моей
Горький
Горький — Разная была интеллигенция: буржуазная и демократическая, — говорит Молотов. — И в меньшевики шли, и в черносотенцы. Небольшая часть интеллигенции пошла за социалистическую революцию. Но все-таки довольно много интеллигентов было за социализм эсеровского,
ГОРЬКИЙ ОПЫТ ПОРАЖЕНИЙ
ГОРЬКИЙ ОПЫТ ПОРАЖЕНИЙ Последующие исторические события — Первая мировая война, Гражданская, Великая Отечественная — заслонили от современников те трагические для России события. А жаль.Опыт жестоких поражений забывать нельзя. Однако надо отдать должное нашим
Глава 11 Горький конец
Глава 11 Горький конец Январь 1945 г. Наша родина рушится в огне и дыму. Волны бомбардировщиков союзников затмили небо над городами и промышленными центрами. Дома и улицы горят по ночам текущими потоками светящегося асфальта. Невинные женщины и дети умирают тысячами, их
А.М. Горький
А.М. Горький Вечером 8 января 1905 года настроение большинства жителей Петербурга было тревожно выжидающим: в город прибывали войска. А.М. Горькому стало известно, что правительство намерено применить силу против готовящегося назавтра мирного шествия рабочих к Зимнему
23. ЛЕНИН И ГОРЬКИЙ
23. ЛЕНИН И ГОРЬКИЙ Когда советское правительство переехало из Петрограда, Ленин поселился в московской гостинице «Националь» на углу Моховой (ныне Карла Маркса) и Тверской (ныне Горького). Позже он и Крупская заняли квартиру из пяти маленьких комнат в Кремле. Гость,
2. Горький ячменный отвар
2. Горький ячменный отвар Приближалась зима. Саладин хотел поскорее попасть в Дамаск — свой любимый город и резиденцию своей семьи. Проехав через Наблус, он добрался до большой крепости у южного берега Галилейского моря. Крестоносцы, которые эту крепость и возвели,
Павлик и Горький
Павлик и Горький Определяющий момент в возвышении Павлика до статуса всесоюзного героя наступил в сентябре 1933 года, когда Павел Соломеин послал свою книгу о нем писателю Максиму Горькому. Горький, которому в то время было чуть за шестьдесят, еще до революции воспевал
Максим Горький
Максим Горький Максим Горький Максим Горький (1868–1936) – литературный псевдоним Алексея Максимовича Пешкова. Максим Горький известен как инициатор создания Союза писателей СССР. Наиболее значительными произведениями являются романы «Фома Гордеев» (1899), «Мать» (1906–1907),
Горький сюрприз нападения
Горький сюрприз нападения Шестого мая Сталин возглавил правительство, оставив Молотову пост заместителя Председателя Совнаркома и Наркомат иностранных дел. Вплоть до этого момента Сталин управлял страной просто в качестве Генерального секретаря партии. Мотивы
Максим Горький
Максим Горький «Я чувствую себя живущим в стране, где огромное большинство населения — болтуны и бездельники…» Максим Горький О Горьком, что легко проверить, написано больше, чем о любом другом писателе XX века. Поэтому автор будет считать своей личной удачей, если его
Максим Горький
Максим Горький Горький М. Собрание сочинений в тридцати томах. М., 1949 – 1955.Горький М. Избранные публицистические произведения. М.;Л., 1951. 352 с.Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре.
М., 1990. 400 с.Баранов В. «Да» и «Нет» Максима Горького // Страницы
ИсточникРижский след Максима Горького
Любовь М.Горького к звезде МХАТа, любимице Станиславского Марии Федоровне Андреевой и привела его в Ригу. Актриса, переехавшая в Ригу из Москвы, пригласила его на премьеру спектакля по пьесе «Дачники», в котором играла в русском театре. Горький приехал в Ригу в октябре, пробыл до начала декабря, но постоянно уезжал по делам то в Москву, то в Петербург.
Он лично п ринял участие в постановке на рижской сцене своей новой пьесы. Присутствие автора на октябрьских спектаклях в русском театре вызвало бурные овации, однако Горький выходил «на поклон» крайне неохотно и просто неподвижно стоял на сцене несколько секунд — не кланяясь публике.
Горький писал, что в Риге «Дачники» идут гораздо лучше, чем в Москве, и очень хороша Мария Федоровна в роли Марьи Львовны — «идейной женщины», не познавшей личного счастья. Актер театра В.Лихачев вспоминал, что зритель Риги был требовательным зрителем. В то время в городе кроме русского работали еще латышский театр и немецкий, куда приезжали знаменитости из Берлина. Появление Марии Федоровны было встречено восторженно не только русской, но и латышской и немецкой публикой.
После освобождения из-под ареста под залог в 10 тысяч, которые предоставил Савва Морозов, местом проживания Горький выбирает Ригу, вернее Рижское взморье, поскольку в обеих столицах Горькому оставаться было запрещено.
«Здесь хорошо. Сосны, море, тишина, — пишет 20 февраля 1905 года Горький Пятницкому. — Удивительная любезность и внимание хозяйки пансиона — она встретила нас как родных, сейчас же выписала мне все рижские и питерские газеты и заявила, что если явится полиция — она вышвырнет ее вон. Такое же отношение мы встретили и в Риге, в гостинице.
Здесь с нас берут за комнаты (три) — кофе утром, завтрак в 12 ч. из 3-х блюд, чай в 3, обед из 3-х блюд в 6 ч. и молоко в 9 ч. — по 2 р. в сутки с персоны! Много гуляем. Пожалуйста, попросите Вл. Ал. купить мне браунинг, сей инструмент иметь необходимо, как я вижу. Здесь так пустынно, мы ходим по лесу одни и далеко».
«Мы поселились под Ригою, на взморье, в одном из пансионов курорта Бильдерлингсгоф. В крепости А.М. написал пьесу «Дети солнца», в Бильдерлингсгофе начал набросок пьесы «Враги» и первые фрагменты повести «Мать». Работал он с жадностью, с трудом удавалось уговорить его выйти на прогулку», — спустя несколько дней пишет Андреева тому же Пятницкому. Пансионат, о котором идет речь, находился в Булдури, на нынешнем проспекте Дзинтару, 39, тогда он назывался пансионатом Кевичи.
Источник