Пятница — день открытий. Кажется. именно по такой логике живет депутат литовского сейма Матас Малдейкис, который потребовал вернуть наш родной Смоленск во владение Княжества Литовского. Многие подумали, что политик попросту забыл выпить таблетки, однако буквально спустя несколько часов после громкого заявления цирк продолжился.
Внезапно Малдейкис прокомментировал предложение российского парламентария Евгения Федорова отозвать постановление о признании независимости республики. Депутат опубликовал в твиттере пост, в котором заявил, что Вильнюс «отзовет Поляновский мирный. — Приме. ред. договор 1634 года между Русским царством и Речью Посполитой. — Прим. ред.». По его мнению, в этом случае нужно будет «вернуть» некоторые территории Великому княжеству Литовскому. Но не тут-то было.
К сожалению, Матас Малдейкис забыл некоторые важные исторические моменты. Во-первых, официально ВКЛ именовалось Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское и официальным языком государственного документооборота был русский — возможно официальному Вильнюсу стоит задуматься о возвращении к истокам. Во-вторых, у современной Литвы и ВКЛ из общего только название, большую часть ВКЛ составляли земли Западной Руси. ВКЛ вошло в состав Речи Посполитой в 1569 году в результате Люблинской унии, а затем в 1795 году в состав Российской империи.
Литва хочет вернуть себе Смоленск.
Внимание вопрос. В случае отзыва Поляновского мирного договора между Русским царством и Речью Посполитой, о котором говорит парламентарий, в состав какого государства должна войти Литва — России или Польши?
Источник: readovka67.ru
Отбит Смоленск у Речи Посполитой и окончательно возвращен в состав Русского государства
Смоленск – один из первых городов Руси, который в «Повести временных лет» впервые упоминается под 862 г. как центр племенного союза кривичей. Город находился на пути «из варяг в греки» в месте, где переволакивали корабли из Западной Двины в Днепр, там смолили лодки торговцев – считают, что отсюда и происходит название. Столетие перед ордынским нашествием было периодом расцвета Смоленска: город занимал площадь 115 га, на которой располагалось около 8 тысяч домов с населением около 40 тысяч человек. По количеству возведенных каменных храмов на рубеже XII и XIII веков Смоленск превосходил любой другой город Руси.
При нашествии орды на Русь Смоленск не пострадал – благодаря чудотворной Смоленской иконе Богородицы, которая повелела дружиннику Меркурию совершить подвиг в стане врага. Однако часть смоленских земель захватили литовцы. Из Смоленска они были изгнаны в 1239 г. Ярославом Владимiрским, но литовская экспансия на ослабленную татарами Русь была неудержима.
Особенно Великий литовский князь Ольгерд, успешно воевавший и против крестоносцев, и против поляков, против татар, более чем вдвое увеличил территорию Великого Княжества Литовского за время своего правления (1345–1377) – в том числе обширными захватами русских земель. Тем самым мощная Литва, распростершаяся до Черного моря, всё более становилась государством с русским населением и росло ее влияние на соседние русские земли, раздробленные и часто враждовавшие между собой, чем литовские правители умело пользовались, подкупая русскую знать. В свою очередь принятие литовцами католичества ставило их под влияние римских пап в их экспансии на Русь.
Отменили указ о основании Москвы Литва хочет захватить Смоленск
В 1368 г. Ольгерд подчинил себе Смоленское княжество. Смоленские князья Иван Александрович и его сын Святослав Иванович попали в зависимость от Ольгерда и обязаны были сопровождать его в дальнейших военных походах, в том числе в 1368 и 1370 гг. на Москву, которую, однако, литовцам взять не удалось. Другие попытки русского сопротивления были менее удачны. Преемник Ольгерда его племянник Витовт в 1386 г. в бою под г. Мстиславлем разбил смоленские полки.
Это было время измен и самых разных непрочных союзов всех со всеми в Руси под татарским игом, причем русская знать часто видела в Литве защиту и шла под литовскую власть. В 1395 г. Витовт обманом выманил из Смоленска русских князей, пленил их и взял город. Однако после поражения Витовта в битве с татарами на Ворскле (1399) Смоленское княжество вышло из подчинения Литве, вступив в союз с князем Олегом Рязанским. Но в 1403 г. Витовт захватил Вязьму, а в 1404 г. вследствие предательства смоленских бояр надолго присоединил Смоленское княжество к литовским владениям. Границы Литвы и Москвы проходила по реке Угра.
Тем не менее татарское иго окончилось, и в начале XVI века Московская Русь превратилась в мощную православную державу, которая сознавала свои исторические права на земли Древней Руси, оказавшиеся в составе Литвы. Ключом к этим землям был Смоленск. Одним из крупнейших сражений за его присоединение была битва у реки Ведроши (приток Днепра) на Митьковом поле близ Дорогобужа 14 июня 1500 г. В результате длившегося почти шесть часов боя был уничтожен цвет литовского воинства. Эта война закончилась в 1503 г. подписанием перемирия и признанием за Великим князем Московским Иваном III титула «Государь всея Руси». К Русскому государству отошло Стародубское княжество.
В 1507 г. вновь началась война за Смоленск, закончившаяся 8 октября 1508 г. подписанием «вечного мира» и признанием присоединения к Руси Северских земель.
В 1512 г. римский папа Юлий II отправил к польскому королю и одновременно новому Великому князю литовскому Сигизмунду I («Старому») послов с большой суммой денег для нового похода на русские земли. При этом литовцы заключили союз с Крымским ханством. Так в 1512 г. началась новая война, спровоцированная польским королевским двором.
Первое окружение Смоленска и шестимесячная осада русскими войсками, длившиеся с ноября 1512 по январь 1513 г. оказались неудачными. Второй поход на Смоленск (лето–зима 1513 г.) также не увенчался успехом (разве что в состав Русской державы вошло Волоцкое удельное княжество).
29 июля 1514 г. Великий князь Василий III в третий раз осадил город. Смоленскую крепость начали обстреливать из «большого наряда» – тяжелой артиллерии. Стали рушиться части крепостной стены. Чтобы мешать осажденным их восстанавливать, образовавшиеся бреши день и ночь обстреливали русские «пищальники». В городе начались пожары.
Уже на второй день бомбардировки литовский гарнизон сдался.
1 августа Василий III торжественно вошел в Смоленск вместе с епископом и был встречен народом; после молебна в соборной церкви владыка сказал ему: «Божиею милостию радуйся и здравствуй, православный Царь Василий, великий князь всея Руси, самодержец, на своей отчине, городе Смоленске, на многие лета!». По словам смоленского летописца, «смольняне, весь народ. биша челом, называюще себя государем и самодержцем всея Руси. И бысть радость правоверным христианам, избыв латыньства». Государь назначил своим наместником князя Василия Васильевича Шуйского; последний литовский воевода Юрий Сологуб был им отпущен на родину, где его казнили за сдачу крепости.
Однако в том же 1514 г. 8 сентября московские полки были разбиты князем Острожским при Орше. Воодушевленное победой польско-литовское воинство под предводительством гетмана Острожского двинулось к Смоленску, надеясь вернуть город. Узнав о приближении королевской армии к Смоленску, Острожскому сдались Дубровно, Мстиславль и Кричев.
Мстиславский князь Михаил Ижеславский отправил Сигизмунду грамоту с обещанием верности, с извинением, что «только по необходимости служил некоторое время великому князю московскому». То же самое собирались сделать и знатнейшие жители Смоленска во главе с епископом Варсонофием. Предательский замысел верхушки был сорван простыми людьми, которые хотели остаться с Москвою.
Они выдали заговорщиков наместнику Государя – князю Шуйскому. Шуйский приказал повесить всех изменников (кроме Варсонофия) на городских стенах, на виду у королевского войска. С. Соловьев пишет: «который из них получил от Великого князя шубу, был повешен в этой самой шубе; который получил ковш серебряный или чару, тому привесили на шею эти подарки и таким образом повесили». Все горожане Смоленска встали на защиту города и отстояли его от литовцев.
Вскоре Москва потребовала от поляков возвращения других русских земель и начала наступление от Новгорода, Пскова, Смоленска и Стародуба Северского. Польский король был вынужден начать мирные переговоры с Великим князем Московским. В итоге 14 сентября 1522 г. Сигизмунд вынужден был согласиться на пятилетнее перемирие на русских условиях: Смоленск и Смоленщина окончательно оставались в составе русского государства, что нашло отражение в царском титуле Василия III: «Божьею милостью господар всеа Русии и великий князь володымерский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверский, югорский, пермский, болгарский и иных. ».
В память о возвращении Смоленска в состав Русского государства Государь Василий III в 1524 г. на Девичьем поле в двух верстах от Москвы построил Новодевичий монастырь. В 1525 г. иконостас нового монастыря украсила знаменитая икона Смоленской Богородицы, списанная в 1456 г. при Василии II Темном с чудотворной древней иконы в смоленском храме, построенном еще Владимiром Мономахом в 1101 году.
Смоленская икона Божией Матери, именуемая «Одигитрия», что значит «Путеводительница», согласно церковному преданию, была написана святым евангелистом Лукой во время земной жизни Пресвятой Богородицы.
Так Великий князь Василий III стал первым воссоединителем древних русских земель. Первенство в славянском мiре после этой войны начало переходить от католической Речи Посполитой и вассального ей Великого княжества Литовского к православному Великому княжеству Московскому. В 1595–1602 гг. в Смоленске на месте деревянного кремля была возведена каменная крепость. Ее строил зодчий Федор Конь, построивший также стену Белого города в Москве.
Новая граница с Великим княжеством Литовским держалась весь XVI век. Однако, воспользовавшись ослаблением Московского государства в период Смутного времени, 16 сентября 1609 г. армия польского короля Сигизмунда III осадила Смоленск. Оборону города возглавлял воевода Михаил Шеин, и долгое время она была вполне успешной. Осажденные производили вылазки, иногда очень смелые.
Однако осада, продолжавшаяся 20 месяцев, привела к большим потерям среди горожан. В городе стали свирепствовать цинга и дизентерия. Судьбу города решил изменник Андрей Дедешин, который указал противнику на слабую часть стены. Полякам удалось ее разрушить артиллерией, после чего в ночь на 3 июня 1611 г. предприняли штурм.
Защитники города заперлись в древнем Успенском соборе, в погребах которого был устроен пороховой склад, и взорвали себя вместе с церковью. Длительная оборона Смоленска оказала решающее влияние на дальнейшие события, так как Сигизмунд, потративший на нее все свои средства, был вынужден распустить свою армию вместо того, чтобы вести ее далее на Москву – благодаря чему московский гарнизон поляков, не получивший серьезной поддержки, был впоследствии вынужден капитулировать перед русским ополчением.
Попытка отбить Смоленск в 1613–1615 гг. окончилась безрезультатно. Россия признала Смоленск за Речью Посполитой по Деулинскому перемирию 1618 года.
1 февраля 1634 г. русская армия во главе с М.Б. Шеиным осадила город, однако появление армии под командованием короля Речи Посполитой Владислава IV привело к тому, что русская армия сама оказалась в осаде и потерпела поражение.
В 1654 г. к Смоленску вновь подступила русская армия во главе с Царем Алексеем Михайловичем. 16 августа был предпринят кровопролитный штурм, оказавшийся неудачным. Тем не менее, исчерпав все средства сопротивления, польский гарнизон 23 сентября 1654 г. капитулировал, и Смоленск окончательно был возвращен Русскому государству. Юридически его присоединение закрепило Андрусовское перемирие 1667 г. и подтвердил «Вечный мир» 1686 г. между Русским царством и Речью Посполитой.
Источник: rusidea.org
Смоленск был под литвой
- На этой странице
- livejournal — Как Смоленск ополячивали, Ч.1/2 [+0]
- livejournal — Как Смоленск ополячивали, Ч.2/2 [+0]
- Информация
Смоленская шляхта Речи Посполитой
Смоленск — ключ к Москве и Литве
Польская шляхта / Juliusz Kossak «Kmicicowa kompania», 1885
Ее сложно назвать пограничной территорией, для которой характерно замкнутое, консервативное и нередко сепаратистски настроенное общество. Напротив, поскольку территория Смоленщины служила своеобразным «проходом» с Запада на Восток, Смоленск и его жители постоянно находились в динамике смены властей, и у них, если можно так сказать, выработалась своеобразная и исторически обусловленная «привычка» воспринимать новые реалии своей жизни. История города ясно говорит об этом.
Как известно, в XII в. Смоленск откололся от Киевской Руси и стал столицей независимого Великого княжества Смоленского, которое в военном отношении оказалось слабее Великого Княжества Литовского и с 1395 г. перешло под его контроль. В 1508 г. на территории Смоленского наместничества было образовано воеводство. И только в 1514 г. эти земли отвоевало Великое княжество Московское.
Тем не менее, нельзя утверждать, что старые русские обычаи Смоленска подверглись заметной коррекции со стороны литовских князей. Большинство историков признают, что Великое княжество Литовское в культурном отношении отставало от русских княжеств, и поэтому, наоборот, скорее впитывало обычаи и право соседей. Более того, в нем даже использовался их язык – сначала древнерусский, а затем польский, после того, как в 1506 г. Польша и Литва объединились под одной короной и властью короля Сигизмунда I (1467-1548). А последний, чтобы на фоне наступления Московского княжества привлечь на свою сторону жителей Смоленска, не только подтвердил их права и привилегии, но и пожаловал дворянству новые владения и расширил земли монастырей. И в состав Московского государства Смоленск вошел на равных основаниях с другими его территориями.
В раннее Новое время (XVI-XVIII вв.) история Смоленска тесно связана как с историей Речи Посполитой, так и с политической историей всей Европы. То было время сложного и противоречивого пути от средневековой цивилизации к буржуазной, насыщенного грандиозными событиями, переворачивающими традиционные представления о мире.
Перемены начались в XVI столетии, когда Европа начала долгий переход от «традиционалистской» средневековой социальной системы к новому обществу, основанному на гражданстве и рыночной экспансии. Необходимым элементом этого перехода было государство, основанное на социальном дисциплинировании.
Важную роль в нем играла религия: она делала это государство более сакральным перед тем, как оно стало более светским. Постепенно возникало относительно однородное общество подданных с внушаемыми формами поведения, мышления и менталитета. Государства укреплялись, монополизируя военную силу, финансы и церковь, а их вооруженное соперничество на европейской арене принимало религиозную окраску. Во второй половине XVI – первой половине XVII вв. характерной чертой жизни европейского общества стал конфессионализм, сопровождавшийся принуждением к религиозному единообразию, что в современном понимании равноценно религиозному фундаментализму. [1] Христианские церкви – католическая и протестантские течения – вступали в союзы с государствами раннего Нового времени, сила которых давала им возможность управлять религиозными делами. Правда, результаты этого союза часто расходились с целями.
Сто с лишним лет в Европе длился «конфессиональный век», соединивший религию и политику в единое целое, и бушевали войны за «истинную веру». Самым ярким проявлением конфессионально-политического противостояния стала Тридцатилетняя война (1618-1648), охватившая практически весь континент. Кризис, приведший к этой первой общеевропейской войне, разразился еще задолго до ее начала, когда в Западной Европе были образованы Евангелическая Уния (1608) и Католическая Лига (1609). В Восточной Европе религиозно-политический конфликт разгорелся, пожалуй, раньше западноевропейского, и приобрел свои особенности. Он проявился в русско-польской войне в эпоху Смутного времени, и судьба Смоленской земли стала его центральной проблемой.
Как известно, воспользовавшись ослаблением Русского государства в период Смутного времени, 16 сентября 1609 г. армия польского короля Сигизмунда III (1566-1632) осадила Смоленск. Оборону города возглавлял воевода Михаил Шеин, и долгое время она была вполне успешной. Только в ночь на 3 июня 1611 г. в результате решительного штурма город был взят поляками.
Защитники города заперлись в древнем (возведен в 1101 г.) Успенском соборе, в погребах которого был устроен пороховой склад, и взорвали себя вместе с церковью. Шеин был взят в плен. Попытка отбить город в 1613-1615 гг. окончилась безрезультатно. Московское государство признало Смоленск за Речью Посполитой по Деулинскому перемирию 1618 г. 1 февраля 1634 г. русская армия во главе с Шеиным опять осадила город, однако, появление армии короля Речи Посполитой Владислава IV (1595-1648) привело к тому, что она сама оказалась в осаде и капитулировала. А герой обороны Смоленска в 1611 г. по возвращении в Москву был обвинен в измене и казнен.
Только в 1654 г. армии царя Алексея Михайловича (1629-1676) удалось отвоевать Смоленск. 16 августа русскими войсками был устроен штурм, оказавшийся неудачным: поляки оценивали русские потери в 7000 убитых и 15 тысяч раненых. Тем не менее, исчерпав все средства сопротивления, 23 сентября 1654 г. польский гарнизон Смоленска капитулировал, и город окончательно был возвращен Русскому государству. Юридически его присоединение закрепило Андрусовское перемирие 1667 г. и подтвердил Вечный мир 1686 г. между Московским Царством и Речью Посполитой. [2]
Не секрет, что стратегическое значение Смоленска ценили как поляки и литовцы, называя его «ключом Москвы» (clavis Moscuae), так и русские, именуя его «ключом Литвы». [3] Как известно, на рубеже XVI-XVII вв. царь Борис Годунов (1552-1605) сделал город над Днепром самой мощной крепостью Московского государства. А Сигизмунд III, восстановив укрепления Смоленска, построил так называемую Сигизмундову крепость, созданную по образцу самой современной модели того времени – голландской. О значении, которое Польша придавала этой территории, свидетельствует высокое место Смоленского воеводства в сейме Речи Посполитой. Например, его представители занимали в иерархии административных единиц 16-ое место из 36, опережая и Мазовецкое воеводство с Варшавой, и Минское воеводство.
При поляках жизнь Смоленска, вошедшего в состав Великого княжества Литовского, подверглась значительной трансформации. Многие русские дворяне сами бежали в Московское государство, но многие остались и приспособились к новой, и в определенном роде более привлекательной жизни.
Местное дворянское население было восполнено за счет прибывшей шляхты из ливонских (прибалтийских), коронных (польских) и литовских земель. Горожане легче восприняли польскую власть, поскольку 4 ноября 1611 г. Смоленск получил Магдебургское право, освобождавшее его жителей от феодальных повинностей, от суда и власти воевод, старост и других государственных чиновников. С этого времени город имел двухнедельные рынки, еженедельные торги, склад товаров, баню, гостиный двор с доходами от них в свою пользу, разрешение на создание ремесленных цехов и т.д., а также и герб «в красном поле фигура архангела Михаила». Сигизмунд III «позволил» пользоваться старыми льготами «всем нынешним и будущим обывателям города», «как внутри, так и вне оного живущим», освобождая их «от всех вообще властей». Смоляне должны были подчиняться только «начальству смоленского войска и Магдебургскому праву», войту и городскому магистрату. Надо сказать, что после возвращения Смоленска в состав Российского государства (1654 г.) русские цари сохранили привилегии и льготы, неоднократно подтверждая их своими грамотами и указами. [4]
За период довольно долгого пребывания Смоленска в составе Великого княжества Литовского в воеводстве сформировался слой элиты, впоследствии получивший название «смоленская шляхта» и просуществовавший вплоть до XVIII в. Каковы же были условия формирования, а также политические, конфессиональные и бытовые реалии жизни смоленской шляхты? В чем выражались ее особые черты?
Обратимся сначала к ее этнической принадлежности. Около 345 дворян, получивших в 1620-1621 гг. индивидуальные привилегии в Смоленском воеводстве, 89 происходило «из Москвы», 35 – из Ливонии, а остальные 221 человек принадлежало к коронной либо литовской шляхте.
При этом магнаты из Великого княжества Литовского имели больше возможностей приобретения земель в Смоленском воеводстве, и не только, что оно, в первую очередь, входило в состав княжества, но и из-за большей заинтересованности этими землями, нежели поляки. Из 65 пожалований в Невельском и Красногородском уездах около половины (29) приходилось на дворян русского происхождения, получивших земли на казацкой службе. 16 из них из тысячи случаев пожалований получило земли в Серпском уезде, 1 – в Рославльском. В Стародубском повете из 31 пожалования «москали» получили 5, а князь Трубецкой даже приобрел в собственность целый уезд. В 1620-1621 гг. в Смоленском повете пожалования дворянам русского происхождения составили 26,8%, тогда как выходцам из Ливонии – 11,1%. В целом же воеводстве процент пожалований русским дворянам в те годы оставил 25,8%, а прибалтийским – 10,1%.5
В дальнейшем Сигизмунд III одарил землями еще некоторое количество русских дворян на Смоленщине, но уже и при нем, и при следующем короле процент пожалований этим категориям понизился. Это было связано как с необходимостью даровать земли иностранцам на польской службе, так и со Смоленской (поляки нередко именуют ее Московской) войной 1632-1634 гг., когда часть русских переселилось в Московское государство. В любом случае, об этнической принадлежности смоленской шляхты в Речи Посполитой исследователи говорят лишь условно.
Постепенная интеграция на основе польской культуры, довольно массовое заселение коронными семьями Литвы и переселение семей из Великого княжества Литовского на окраинные земли способствовали невозможности полной идентификации «национальности», хотя эти процессы не ликвидировали защиты партикулярных интересов. К примеру, из 560 шляхетских семей, постоянно проживавших в Смоленском повете в 1650 г., 45 (около 7,7%) было московского происхождения, 28 (5%) – ливонского.
Кроме того, имелись греки, венгры, шотландцы, литовские татары (например, Якоб Мустафович, получивший, в отличие от других татар, пожалование наряду с христианской шляхтой), и чехи. Остальные 482 семьи происходили из литовской и польской шляхты, этническую принадлежность которой также трудно определить из-за смешанных браков и приобретения земель на разных территориях. Из 30 влиятельнейших семей Смоленского повета «москали» составляли 10%, поляки – 36,7%, ливонцы – 3,3%, литвины – 50%. Но однозначно установить «национальность» шляхты Смоленского повета удалось лишь в отношении 221 семьи, что составляло 40%. Из них было 147 семей католического вероисповедания, православных и униатских – 63, смешанного исповедания – 5. [6]
Последние цифры имеют мало погрешности, и очевидно, что, в отличие от этнической, особых проблем с выявлением религиозной принадлежности шляхты в Смоленском воеводстве нет. Для государств той эпохи была значимой именно конфессиональная принадлежность подданного. В рамках имеющихся дискуссий между историками, существовало ли конфессиональное противостояние между католиками и православными еще в Смутное время, выделены две модели польско-литовского восприятия русских. Вот их наиболее яркие примеры.
Согласно первой модели конфессиональный фактор не играл определяющей роли. У исследователя даже может возникнуть впечатление, что отношение поляков, в частности, польских солдат к противнику лишь в малой степени определялось религиозной нетерпимостью к православию. В дневниках солдат, военных реляциях, мемуарах есть немало негативных клише русских, таких как «наследный враг», «варварство», «грубость», «прирожденная несвобода», похвальбы своими подвигами («мы порезали их, как свиней», «мы перебили их две тысячи, потеряв тридцать человек своих»). Однако характерные для Западной Европы ругательства по поводу вероисповедания противника типа «еретики» или «схизматики» отсутствуют.
Похожее отношение имеет место в летучих листках – «прессе» того времени, служившей обоснованием войны для шляхетской Республики. Информация в листках о московских событиях, главным образом, о тиранстве Василия Шуйского («Pieśń o tyraństwie Szujskiego»), появившихся в 1608 г., подавалась в спокойном тоне. Например, в листке «О возвращении Смоленска» автор благодарил Бога за успех, дарованный польскому оружию, но при этом никого не называл еретиками или схизматиками. Он ставил в вину смолянам и, в первую очередь, воеводе Михаилу Шеину «высокомерную строптивость». [7]
Конфессионально аргументированная модель восприятия представлена более узким кругом источников, но политически более значимым. Прежде всего, это сообщения духовных лиц. Для католического клира особое значение имело идеологическое обоснование целей польского короля в начале московского похода в 1609 г. Поскольку Сигизмунд III имел репутацию ревностного католика, поход на Москву получил благословение папы римского Павла V (1552-1621), который по случаю взятия Смоленска приказал устроить торжества в Риме. И, как само собой разумеющееся, в подготовке этого предприятия принимали участие представители высшего клира католической церкви.
Так, примас Польши архиепископ Гнезненский Войцех Барановский в письме Павлу V подчеркивал, что никогда не бывало лучшей возможности для обращения православных, как во время русского похода Сигизмунда III. Виленский епископ Бенедикт Война, обращаясь к тому же адресату, писал, что его король идет в этот поход, «думая о распространении веры». Да и сам Сигизмунд говорил папскому нунцию Симонетте, что главной и искренней его целью является распространение католицизма, пусть даже ценой собственной крови. Все это позволило польскому историку В. Собескому утверждать, что именно распространение истинной веры было основной причиной войны Сигизмунда III против Москвы. Тем не менее, Собеский повествует и о стараниях польского короля заручиться симпатиями православного населения как в Речи Посполитой, так и в Русском государстве. На сейме 1609 г. он не возражал против решения о терпимости к православию и даже просил Павла V о разрешении принять перед отправлением в поход участие в православном богослужении. [8]
В любом случае, независимо от истинных настроений Сигизмунда III, конфессиональная аргументация московского похода имела место, хотя и была обращена к узкому, но очень важному кругу лиц. Тем не менее, в «Дневнике пути Короля Его Милости Сигизмунда III от счастливого выезда из Вильна под Смоленск», который, по сути, представлял собой официальную хронику московского похода, нет не только упоминаний о вероисповедании противника, но и вообще негативных эпитетов в адрес русских, которых он именует «москвитянами», как этноса. [9] Этот интереснейший исторический источник вполне можно рассматривать как образец политической корректности той эпохи.
Неприязнь к подданным Московского царя как иноверцам отчетливо обнаруживается в записках краковского дворянина Станислава Немоевского, прибывшего в Москву в 1606 г. по поручению шведской королевы Анны для продажи драгоценностей Лжедмитрию I. Пережив страшную резню 1606 г. и три года проведя в плену, Станислав создал один из наиболее обстоятельных и одновременно наиболее нелицеприятных образов «московитов». Он не ограничивался традиционными сентенциями об их «грубости», «варварстве» и «невежестве», а подробно описал, в чем они проявлялись. Им отмечены и религиозные «заблуждения», носители которых являются «схизматиками», «глупцами и выродками святой греческой церкви, которые по непослушанию, как отпали от единства, так, не имея пастыря и руководителя, и святую веру и церковные обряды обратили в суеверие». [10] Заметно, что перечисленные Немоевским «заблуждения» московитов, касались, прежде всего, Святой Троицы, вопроса о примате в церкви и чистилища. И все же среди авторов польских дневников и мемуаров он, скорее, выглядит исключением.
Источник: eto-fake.livejournal.com