Великое княжество Литовское, образовавшееся в XIII в., в XIV в. включало некоторые русские земли. В 1385 г. в замке Крево была подписана уния (союз) между Литвой и Польшей (Кревская уния), в 1569 г. в Люблине — уния об образовании единого государства — Речи Посполитой.
Галицко-Волынское княжество и Литва
На середину XII в. приходился расцвет Га- лицко-Волынского княжества, которое в XIV в. было разделено между Литвой и Польшей. Эти русские земли в составе Литовского государства имели некоторые особенности общественного строя: наличие богатого боярства, владевшего большими земельными угодьями, значительная политическая и правовая автономия этих групп. В пределах Галицко-Во- лынского княжества насчитывалось более 80 городов, в княжестве образовался довольно широкий слой служилого дворянства, наделенного поместными землями.
Еще в XIII в. соседи Галицко-Волынского княжества (Польша, Литва и Венгрия) вели активную борьбу за контроль над ним, вскоре Литве и Польше удалось захватить Гродно, Полоцк и Минскую землю (конец XIII в).
Только новая Люблинская Уния может спасти Украину
В начале XIV в. Литва присоединяет к себе еще ряд русских княжеств: Турове кое, Пинское, Витебское; во второй половине XIV в. под ее контроль подпадают Чернигов, Брянск, Киевская область, Волынь, Смоленск. Великий Новгород долгое время остается в центре политических интриг и военных столкновений между Литвой и Москвой.
Таким образом, в XIV в. вся Юго-Западная Русь оказалась под властью Литвы. На территории русских княжеств действовали литовские законы и администрация, их связи с Северо-Восточной Русью прервались.
Литва объединялась в борьбе с наступавшими с запада рыцарскими орденами (Тевтонским, Ливонским, Меченосцев), также как восточнорусские земли объединялись в борьбе с монголами. Юго-западные русские княжества (прежде всего Галицко-Волынское) предпочли объединение с Западом татаро-монгольскому игу, ища против него покровительства у католических Литвы и Польши (князь Даниил даже принял католичество).
Русские князья принимали участие вместе с польскими и литовскими войсками в битвах с немецкими орденами (наиболее значительной стала Грюневальдская битва 1410 г.).
В первой половине XIV в. Литовское государство состояло на две трети из русских областей, русское влияние было весьма значительным, складывались все предпосылки для образования Литовско-Русского государства со столицей в Вильно. Однако произошло усиление союза Литвы с Польшей (начало было положено морганатическим браком великого князя литовского Ягеллы с польской королевой Ядвигой в 1386 г.). Затем последовали унии 1413, 1569, 1596 гг. и др., что обеспечило проникновение католичества и польских государственных порядков в традиционные русско-литовские отношения.
Во второй половине XIV в. разрастается борьба Литвы с Москвой за обладание русскими областями (Тверью и др.). Особенно усилится противостояние объединенных Литвы и Польши (Речи Постолитой) и Московской Руси в XVI—XVII вв. В этой ситуации русские княжества, входившие в состав Литвы, очень часто занимали прорусскую политическую позицию.
Россия, Литва и Польша от Люблинской унии до Смутного времени
До принятия Люблинской унии об объединении Литвы и Польши 1569 г. Черниговские и Смоленские земли вышли из состава Литовского княжества и отошли к Москве, но значительная часть русских земель (Полоцкая, Витебская, Турово-Пинская, Берестейская и др.) оставалась в составе Речи Посполитой вплоть до конца XVIII в. Люблинская уния оформила многонациональное государство — Речь По- сполитую.
Развитие общественного, государственного и правового строя этих княжеств происходило в рамках литовских и польских порядков и традиций.
Источник: studref.com
Люблинская уния: федерация или инкорпорация?
Политическое сближение Польского королевства и Великого княжества Литовского (ВКЛ) получило свое окончательное оформление на Люблинском сейме в 1569 г. В итоге было образовано общее государство – Речь Посполитая. Однако в ходе переговоров на сейме обе стороны (польская и литовская) представили два разных проекта будущего государственного устройства. Представители ВКЛ стремились к федерации на равных условиях, а поляки – к присоединению ВКЛ к Польской Короне. Согласование этих двух точек зрения на сейме в Люблине представляет собой не столько образец дипломатического искусства, сколько пример политического и правового принуждения.
С течением времени сложился целый ряд внешних и внутренних условий, которые способствовали наметившемуся с Кревской унии (1385 г.) политическому объединению двух стран. Это был общий монарх из династии Ягеллонов, являвшийся одновременно польским королем и великим князем литовским.
Общим соперником Польского королевства и Литовского княжества долгое время был Тевтонский орден, которому союзники нанесли сокрушительное поражение при Грюнвальде в 1410 г. Одним из условий заключения Кревского соглашения было католическое крещение этнических литовцев. Открытые на территории ВКЛ католические епархии вошли в состав Польской митрополии с центром в Гнезно.
Общее вероисповедание помогало заключать браки между знатными польскими и литовскими фамилиями. Поначалу заключение брака с польской семьей стало одним из способов получения рыцарского (шляхетского) герба для знатных литовцев. Затем это стало устойчивой традицией.
Даже известные противники польского проекта государственной унии Николай Радзивилл Черный († 1565 г.) и Николай Радзивилл Рыжий († 1584 г.) были женаты на польках. Видные представители ВКЛ на Люблинском сейме Ян Ходкевич († 1579 г.) и князь Константин Острожский († 1608 г.) также имели польских жен. Реформационное движение, явившееся в Литве из Польши, только способствовало дальнейшему культурному сближению двух стран. Польский язык и обычаи были усвоены литовскими магнатами, которые вели на польском языке даже свою частную переписку.
Преимущества польского шляхетства были образцовыми для знати ВКЛ. Так, в тексте привилея великого князя литовского Александра, изданном в 1492 г., пять раз ставились в пример сословные порядки в Польском королевстве, где шляхта свободно распоряжалась землей, имела налоговые льготы и участвовала в управлении государством.
Немецкое право городского самоуправления (Магдебургское право) также давалось литовскими князьями городам ВКЛ по примеру польского королевства. Фольварочная система хозяйствования (обработка панской земли зависимыми крестьянами для последующей продажи урожая на рынке), широко распространившаяся в Польше, стала образцом для господских дворов в ВКЛ. В 1520-1530-х гг. на польских землях завершился процесс закрепощения крестьян, и в то же время он ускорился в пределах литовского государства. Все эти факты разностороннего влияния польской культуры и сословных порядков в ВКЛ создавали основу для политического сближения двух стран.
Однако имели место и важные различия, затруднявшие этот процесс. ВКЛ включало обширные земли с православным населением, которое традиционно называло себя «русским» и значительно превосходило литовцев по численности. Делопроизводство в ВКЛ велось на местном «русском» (то есть западнорусском) языке.
Местные бояре и потомки удельных князей составляли класс землевладельцев, который стремился сохранить свое привилегированное положение. Кроме того, в ВКЛ набрала силу литовская аристократия, и несколько магнатских фамилий десятилетиями держали в своих руках важнейшие государственные должности (Радзивиллы, Гаштольды, Кезгайлы, Монтвиды и др.). Они строго следили за тем, чтобы их положение при дворе не стеснялось иноземцами, особенно поляками. Литовский статут 1529 г. запрещал последним приобретать в ВКЛ земли, при заключении брака с польской стороной не разрешалось давать невестам в приданое недвижимые имения. На сейме в Вильно в 1547 г. литовцы представили великому князю Сигизмунду Августу много жалоб на поляков и потребовали, чтобы была уточнена граница между ВКЛ и Польским королевством, чтобы поляки, сопровождавшие короля во время его приездов в ВКЛ, либо оставались на границе, либо действовали на территории литовского государства только как частные лица, а не как придворные советники и королевские сановники.
Когда в 1548 г. Сигизмунд Август был избран польским королем, он сделался общим правителем ВКЛ и Польши. Одним из первых требований к новому королю, которое выдвинули польские сеймы в Петрокове (в 1548, 1550 гг.), было государственное объединение Польши с ВКЛ, Пруссией и Силезией. Таким образом, был высказан амбициозный план присоединения всех польских сателлитов и укрупнения польского государства в три раза. Однако литовский сейм в Вильно в 1551 г. отверг предложение об объединении. Тогда попытка навязать ВКЛ польскую унию потерпела временную неудачу.
Король Сигизмунд Август
Ситуация изменилась в условиях начавшейся Ливонской войны. Ее прологом послужило нарушение ливонцами мирного трактата с Москвой, одним из условий которого было невступление в союз с ВКЛ. Однако в Ливонии была сильная партия, державшая сторону польского короля.
Когда ее лидеры подверглись нападению и были арестованы, Сигизмунд Август перешел границу Ливонии с польско-литовским войском, превышающим силы ливонцев в два раза. В итоге в 1557 г. был заключен Позвольский договор, согласно которому между Ливонией и ВКЛ образовался военный союз на случай войны с московским царем Иваном IV. Когда в Ливонию в следующем году вступило царское войско, Сигизмунд Август оказал ливонцам дипломатическую поддержку. Вслед за этим Ливония полностью отдалась под защиту Сигизмунда Августа, и в 1562 г. литовские отряды стали разорять Псковщину и Смоленщину. В ответ на это большое московское войско во главе с самим Иваном IV в начале 1563 г. подступило к Полоцку, и город сдался.
В конце 1563 г. на сейм в Варшаву прибыло представительное посольство из ВКЛ с условиями унии от литовской стороны. Они предусматривали совместное избрание общего монарха и его коронацию в Кракове. Однако в Вильно король приносил бы затем присягу как великий князь литовский и подтверждал все действующие в ВКЛ законы и привилегии.
Оба государства обязывались вести общую внешнюю политику, а в случае войны объединять свои силы. Для решения общих государственных вопросов собирались бы общие сеймы, но при этом для рассмотрения собственных нужд в Польше и ВКЛ сохранялись свои отдельные сеймы. В обоих государствах оставались бы существующие должности административного управления и суда.
Для скрепления унии предлагалось унифицировать монету, отменить внутренние таможни, выдавать преступников и беглых крестьян. Полякам дозволялось делать земельные приобретения в ВКЛ. Все эти условия предполагали, по сути, федеративное устройство Речи Посполитой и в значительной мере закрепляли фактическое положение дел.
Однако такая уния не устраивала польский сейм. Польская сторона настаивала на упразднении всех видимых отличий и государственной обособленности ВКЛ. Речь шла о полном слиянии двух государств: один монарх, одна коронация, один сейм, одна печать, одна монета и т.д. Такое объединение поляки называли «братским».
В действительности они стремились инкорпорировать ВКЛ и за счет этого увеличить доходы казны и создать новые возможности для личного обогащения путем приобретения новых земель. В пользу своего проекта польская сторона стала ссылаться на исторические документы, доказывая, что литовские князья, начиная с Ягайло, подарили ВКЛ Польской Короне.
Многие свои аргументы поляки почерпнули из исторических трудов сотрудника королевской канцелярии Мартина Кромера. От литовской стороны на все доводы возражал виленский воевода Николай Радзивил Черный.
Он указал, что в польском проекте предусматривается верховенство поляков, которые будут численно доминировать на сеймах, выбирать короля, кандидатуру которого литовцы будут вынуждены признать своим государем. Радзивил обозначил, что ради братства с поляками литовской стороне придется пересматривать мирные договора с соседями.
Но более всего литовских магнатов не устраивало упразднение отдельного государственных аппарата для ВКЛ и потеря связанных с этим должностей. После получения известия о победе литовских войск над московскими под Чашниками в начале 1564 г. делегация ВКЛ стала вести себя на совещаниях в Варшаве все более неуступчиво, стараясь отстоять унию на равных условиях.
По итогам переговоров было решено перенести обсуждение польских требований на очередной литовский сейм. Уже после отъезда посольства ВКЛ продолжавшийся польский сейм предложил Сигизмунду Августу сформулировать общие пункты готовящегося соглашения. В итоговом документе требования литовцами отдельных сеймов и сохранение государственного титула для ВКЛ были опущены. Более того, король передал свои наследственные права на литовский престол Польской Короне. Этим шагом он еще более привязал ВКЛ к Польше.
Итоговый документ Люблинской унии
Итоговое решение Варшавского сейма 1563-1564 гг. («варшавский рецесс») было принято без согласия литовской стороны и имело не столько обязательный, сколько декларативный характер. Однако оно рассматривалось поляками как правовая основа для дальнейших переговоров об унии. Литовские магнаты на сейме ВКЛ в Бельске в 1564 г. выразили свое несогласие с польским проектом, а литовское «рыцарство» наоборот показало свою склонность его принять, собраться с поляками на общем сейме и разрешить все спорные вопросы. Это происходило на фоне затухания военных действий и переговорах о перемирии между ВКЛ и Московском царством.
В виду наметившегося разделения среди литовцев по вопросу об унии на дальнейший ход переговоров оказала влияние организация «рыцарского стана» по польскому образцу. В 1566 г. на Брестском сейме был утвержден новый Литовский статут.
В нем были расширены права рядовой шляхты, окончательно оформлено административное деление государства на воеводства и поветы по польскому образцу, получили правильную организацию шляхетские поветовые сеймики, введен общий сословный суд для магнатов и простых шляхтичей. Однако все эти меры, удовлетворявшие шляхетское сословие ВКЛ, не обеспечивали в достаточной степени обороноспособности государства, находящегося в состоянии войны с Московским царством. Налоги на войну повышались, но собирались плохо, шляхетское войско («посполитое рушенье») едва собравшись, расходилось по домам. С большей охотой литовские чины обсуждали приобретение новых земель и должностей в Ливонии. Наемные отряды, в том числе из польской шляхты, не получая достаточного жалованья, занимались грабежом.
Проводимые в ВКЛ внутренние реформы развивали польские традиции и в конфессиональной сфере. Так, несмотря на привилей 1563 г. об уравнении права католической и православной шляхты, просьба Киевского митрополита Ионы допустить его вместе с другими православными епископами в литовский сенат (раду), где давно заседали католические бискупы, не была удовлетворена королем на Гродненском сейме 1568 г. Полными правами в привилегированным положением в государстве могли пользоваться только представители католичества, которое в ВКЛ не было вероисповеданием большинства жителей.
В начале 1569 г. на польский сейм в Люблине прибыли представители рады и «рыцарского стана» ВКЛ для решения вопроса об унии. Из их числа наиболее активное участие в переговорах приняли виленский воевода и канцлер ВКЛ Николай Радзивил Рыжий, староста жмудский Ян Ходкевич и брестский староста Евстафий Волович.
В королевском приглашении на сейм говорилось, что уния с Польшей заключается для более успешной борьбы с Москвой. В действительности на сейме кроме обсуждения унии Польши и ВКЛ больше уделили внимания дележу территории Ливонии, чем организации военного отпора московским войскам. Литовская сторона отказалась заседать в общем сейме с поляками. Послы ВКЛ собирались в палате напротив залы, где проходили заседания польского сената. Для переговоров между двумя партиями выбирались делегаты, посреднические функции выполнял также король Сигизмунд Август.
На первом этапе переговоров об унии (21 января – 28 февраля) со всей определенностью обозначились уже неоднократно высказанные два проекта соглашения. В ответ на польские заверения о братском союзе литовцы сказали: «В самом деле, братская любовь должна допускать равенство, должна приносить равную пользу обоим народам, а если слить литовское княжество с королевством, то не будет никакой любви, потому что в таком случае литовское княжество должно поникнуть перед Польшей, литовский народ – превратиться в другой народ».
Послы ВКЛ настаивали на сохранении государственной обособленности княжества. Несколько недель словесных прений не привели стороны к соглашению. Видя это, представители ВКЛ решили прибегнуть к сильному средству: самовольно уехали из Люблина. Так они планировали вынудить поляков идти на уступки или, по крайней мере, отсрочить переговоры.
Отъезд литовских послов возмутил польский сейм. Было решено продолжить дело унии без участия литовской стороны. В этот критический момент обнаружились действительные планы поляков. Они выставили перед королем требование инкорпорировать ВКЛ по частям: «Его Величество пусть издаст указ о том, что Волынь и Подляшье по древним привилегиям принадлежат [Польскому] королевству».
Это решение было принято поляками односторонне. Всем государственным чиновникам Волыни и Подляшья было приказано принести присягу Польской Короне под угрозой отрешения от должности. На Подляшье, где число польской шляхты было велико, где даже законы Литовского статута, написанные на «русском» языке, не были понятны, присяга была принесена без особых проволочек (таким образом была захвачена даже часть Брестского повета, которая никогда не была под властью Польши). На Волыни часть «рыцарства» беспрекословно подчинилась требованиям польской стороны, а часть пыталась уклониться, ссылаясь на болезни.
Захват Подляшья и посягательство на Волынь застали литовцев врасплох. В Вильно был созван чрезвычайный съезд, на котором шляхта «римской веры» потребовала от литовских магнатов продолжать переговоры об унии. 5 апреля — 23 апреля в Люблине снова находилось посольство ВКЛ.
Послы возражали перед польскими сенаторами против присоединения Волыни и Подляшья, указывая, что нарушение целостности ВКЛ есть нарушение королевской присяги. Они высказали также намерение продолжать переговоры об унии, которую литовские магнаты «вместе с младшей своей братией (шляхтой) желают от всей души». Для этого послы просили созвать новый сейм.
Однако во всех своих просьбах посольство ВКЛ получило отказ. Поляки продолжали настаивать на присоединении Волыни, а для продолжения переговоров литовским послам дали месяц отсрочки. Представители Волыни в течение мая волей-неволей принесли присягу Польской Короне.
Мало того, волынские представители потребовали, чтобы присоединение пошло дальше, чтобы Киев, Брест, Пинск, Кобрин также вошли в состав Польши. Аппетиты Люблинского сейма росли. Уже стали звучать голоса, что уже и Жемайтию, часть этнической Литвы, нужно отдать вассальной Пруссии, а оставшейся частью ВКЛ фактически удовлетворить Московского царя.
При таких обстоятельствах 6 июня – 1 июля состоялась последняя фаза переговоров об унии с прибывшей на Люблинский сейм делегацией ВКЛ. Вслед за Волынью и Киевщина была присоединена к Польскому королевству. Таким образом половина литовского государства была инкорпорирована польским сеймом.
Вынуждаемые сохранить все что можно, с обрезанными крыльями, по выражению Яна Ходкевича, послы ВКЛ пошли на уступки польским требованиям. В качестве компромиссного решения предлагалось проводить общие сеймы поочередно в Польше и ВКЛ, сохранить две государственных печати, ради компенсации военных издержек оставить за ВКЛ права на Ливонию (о возвращении захваченного Иваном IV Полоцка даже не говорили).
Но после всех слезных речей и коленопреклоненных просьб королем Сигизмундом Августом 4 июля была утверждена уния «двух честнейших народов» в «одно нераздельное и неотделимое тело» в «один народ из двух государств и народов», как сказано в итоговом документе. В Речи Посполитой утверждался один монарх, общие сеймы, одна монета, одинаковые права приобретать земельные участки в ВКЛ полякам, а в Польше шляхтичам из ВКЛ.
Отменялись все прежние противные унии решения. Ливония провозглашалась совместным владением Польши и ВКЛ. В следующем году было заключено перемирие с Московским царством. Никакой реальной военной помощи ВКЛ в первые годы после унии не получило.
В итоге, соглашаясь на фактическое доминирование в Речи Посполитой польской стороны, представители ВКЛ сохранили только название Великого княжества Литовского в королевском титуле. В двухпалатном парламенте Речи Посполитой большинство голосов принадлежало польским воеводствам (с добавлением Подляшья, Волыни и Киевщины).
На самом сейме литовские послы заседали по общему порядку среди других воеводств, а не отдельной партией. Более всего удалось сохранить представителям ВКЛ некоторые автономные права, преимущественно сословного характера. Так, для ВКЛ сохранялись прежние государственные должности канцлера, гетмана, маршалка.
Государственная печать ВКЛ находилась у канцлера, и за удостоверение ею документов по-прежнему взымалась плата. За всеми этими выговоренными условиями стояли интересы местной знати, которая не собиралась уступать свое положение полякам. В этом был смысл дальнейших шагов укрепить некоторую обособленность ВКЛ посредством учреждения в 1581 г. своего отдельного судебного органа (Главный литовский трибунал) и принятия нового Литовского Статута в 1588 г. Осталась также память о былой самостоятельности ВКЛ и обида на вынужденный способ заключения унии. Все это выразил в своей речи перед новоизбранным королем Сигизмундом III один из участников Люблинского сейма трокский воевода Ян Глебович в 1588 г.: «То государство (Великое княжество Литовское) с давнего времени было великим и сильным пока нас хваленая уния не ослабила», она была заключена принуждением, когда поляки во время войны с Москвой, не подавая помощи, ждали пока государство ослабеет, «чтобы потом против воли к этому союзу привести».
Источник: varjag2007su.livejournal.com
Уния Великого княжества Литовского и Русского с Польским королевством
После смерти Ольгерда Великим князем стал его сын Ягайло Ольгердович. Его братья Андрей и Дмитрий, не признавшие отцовского завещания, перешли на службу к Дмитрию Ивановичу Московскому и участвовали в Куликовской битве в 1380 году на стороне Москвы. Сам же Ягайло встал на сторону Мамая, но на битву «опоздал».
Перед великими князьями литовскими после присоединения к Западной Руси Руси Южной встал вопрос — что делать дальше? Все говорило за то, что необходимо продолжать «собирание» под единую власть русских земель, а значит надо объединяться с Северо-Восточной Русью, то есть, с Москвой. И Ягайло начал делать шаги именно в этом направлении.
Начались переговоры об объединении двух частей Древнерусского государства. Объединение должно было состояться традиционным для того времени способом, через династический брак — Ягайло должен был жениться на дочери Дмитрия Донского. Но за это Дмитрий потребовал от Ягайло окрестить свой народ по православному обряду и признать верховенство над своими землями московского великого князя. И Ягайло принял эти требования.
Если первое условие было вполне приемлемым (большинство населения и так было православным), то второе вызвало Русской Литве резкие возражения. Дмитрий только что подтвердил, что его земли являются частью «улуса Джучи» и начал выплачивать в Орду повышенную дань. Таким образом, объединение означало для остальной Руси признание ордынской власти со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Похоронили этот план и бурные события в Литве . Бежавший из Литвы в земли Тевтонского ордена, Витовт наладил хорошие отношения с недавними противниками, крестился по католическому обряду, принял и организовал своих многочисленных приверженцев и начал нападать на Великое княжество, не давая покоя своему кузену и убийце отца. Он пользовался в Литве гораздо большей популярностью, чем Ягайло. И великий князь понял, что любая военная случайность или один неверный шаг лишат его власти. Поэтому с Витовтом надо было мириться — и Ягайло отправил к Витовту послов с намерением как-то договориться с соперником.
В это время из соседней Польши поступило предложение, которое разом решало главные проблемы Ягайло — стать королем объединенного польско-литовского государства. Этот шаг — удаление из Великого княжества соперника при номинальном ему подчинении — был на руку и Витовту. За великое княжение еще предстояла упорная борьба, но договориться с Ягайло-королем Польши было гораздо легче, чем разгромить Ягайло-великого князя.
Отношения Великого княжества с западной соседкой, Польшей, были далеки от идеальных. Не раз соседи в территориальных спорах брались за оружие. Впрочем, такая практика была обычной для межгосударственных отношений того времени. Удивительно, что поляки были уже третьим славянским народом, приглашавшим на княжение балтов-литовцев, несмотря на чужой их язык и нехристианские верования.
В Польше вопрос о том, кто будет королем решался на съездах (сеймах) знати. После перебора нескольких кандидатур в Польше решили короновать двенадцатилетнюю венгерскую принцесу Ядвигу. И ей тут же стали искать мужа, который был бы полноценным правителем. Выбор пал на Ягайло.
Такой вариант устраивал и великого князя, и его соперника Витовта, и многочисленное русское боярство, видевшее, какие привилегии получили не так давно польские шляхтичи (освобождение от всех повинностей и символический налог на землю). Смущало лишь польское требование сделать государственной религией католичество, но Польша была известна своей веротерпимостью, так что, большой беды в том не видели.
В 1385 году в Кревском замке была заключена польско-литовская уния, согласно которой Ягайло крестился по католическому обряду, объявил католичество государственной религией в Литве, женился на Ядвиге и вступил на польский престол. Таким образом, на Востоке Европы возникло польско-литовское государство.
Но объединены были лишь военные дела и внешняя политика, во всем же остальном два государства были вполне самостоятельны (позже они даже воевали между собой).
Войдя в брачный возраст, Ядвига родила мужу дочь, которая вскоре умерла, а затем и сама в 28 лет сошла в могилу. И Ягайло остался в Польше королем «в своей воле», хотя и заметно облагороженным влиянием своей покойной жены.
Литовский же великокняжеский титул он оставил своему родному брату. На Литву были распространены польские шляхетские привилегии, но касались они только тех бояр, которые перешли в католичество. Но далеко не все готовы были принять их ценой смены церкви на костел — и именно их лидером стал Витовт. Он, вновь окрестившийся по православному обычаю, привлекал на свою сторону и антипольски настроенное русское боярство, и тевтонцев, и московского великого князя, за которого сумел выдать свою дочь. В конце концов, Ягайло сдался и признал Витовта великим князем Литвы, после чего их взаимоотношения наладились.
Источник: www.historion.org
Gazeta Wyborcza (Польша): почему не появилось польско-литовско-московской унии?
Издание представляет фрагмент из книги «Польша — Россия. История одержимости, одержимость историей», в котором профессор истории рассказывает о том, как в свое время Речь Посполитая предпринимала попытку договориться с Москвой и создать единое государство. Почему Москва не хотела сближения с Речью Посполитой и отказалась от этого предложения?
«Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею» А.Д. Литовченко 1875 г.
Анджей Хвальба (Andrzej Chwalba), Войчех Харпуля (Wojciech Harpula)
Фрагмент книги «Польша — Россия. История одержимости, одержимость историей», в которой журналист Войчех Харпуля (Wojciech Harpula) обсуждает с профессором Анджеем Хвальбой (Andrzej Chwalba) извилистые пути польской истории.
Войчех Харпуля :
Что вы имеете в виду, говоря, что Речь Посполитая предпринимала попытку договориться с Москвой?
Анджей Хвальба : На Висле и Немане осознавали, что очередные конфликты с Москвой, которая хочет править всеми русскими землями, то есть в том числе теми, которыми владела Речь Посполитая, неизбежны. Не была завершена война за Ливонию, с 1570 года действовало временное перемирие. В кругах политических элит и части шляхты появилась идея, что, возможно, лучше не воевать, а поискать другие решения, опирающиеся на опыт польско-литовских уний — вначале личной, а затем реальной.
— Откажемся от ведения войн, создадим единое государство?
— Может быть, не сразу единое государство… Для начала было бы достаточно единого правителя, который бы позволил урегулировать конфликты «внутри семьи». У Королевства Польского было немало проблем с Литвой, но после заключения Кревской унии поляки и литовцы не направляли друг на друга оружие, а через 180 с небольшим лет создали общее государство. Люди, которые собственными глазами видели появление и укрепление Речи Посполитой Обоих народов, верили, что польско-литовскую модель можно использовать в других конфигурациях, с другим партнером.
Идеи о создании унии с Москвой появились уже во время первого бескоролевья после смерти Сигизмунда II Августа в 1572 году. Часть литовской шляхты, в особенности православной, рассматривала в качестве возможного кандидата в короли Речи Посполитой Ивана IV. У него была группа сторонников также в Королевстве Польском. В Москве велись переговоры на тему его участия в выборной процедуре.
— Они не знали, что творит Иван Грозный в собственном государстве?
— Конечно, знали. Было известно, что он жестокий человек, который ограничивает права бояр, разворачивает опричный террор (опричники были членами личной гвардии, готовыми выполнить любой его приказ). Они, однако, надеялись, что когда он вступит на трон Речи Посполитой, его удастся «цивилизовать», так, как это получилось с Ягайло. Считалось, что когда он перейдет в католичество…
— Человеку, который считал себя православным религиозным лидером, выдвигалось такое условие? Ведь это пустые фантазии.
— Разумеется, но разве политикам запрещено фантазировать? Каждый шляхтич во время выборов считал себя политиком. Сейчас каждый поляк тоже считает, что он разбирается в политических вопросах. Переход в католицизм был необходимым условием для каждого, кто думал о польской короне. Царь Иван отмел предложение, сочтя его оскорбительным.
Он ответил, что может стать великим князем литовским, если литовцы присягнут ему на верность, а все находящиеся под их управлением русские земли будут присоединены к Московскому царству. Также он потребовал Ливонию вплоть до Даугавы и Киев. Он, конечно, даже и не помышлял об отказе от православия. Было ясно, что такой кандидат не пройдет, как и его сын Федор, которого в Литве тоже рассматривали в качестве возможного варианта. Иван Грозный объявил, что Федор вероисповедания не сменит, а если его изберут королем Польши, то коронацию проведет московский митрополит в Вавельском замке.
— С Иваном Грозным вести разговор об унии смысла не было. Некоторые историки говорят, что литовцы просто старались отвлечь его перспективой получения польской короны от очередного удара по Ливонии в период бескоролевья.
— Если так, то это им удалось. Срок действия перемирия закончился, но удара Москва не нанесла. Предложение московских кандидатур было, однако, не только дипломатической игрой, нацеленной на то, чтобы на время усмирить грозного соседа.
Во время вторых выборов, после бегства Генриха Валуа, значительная часть шляхты (в особенности польской) выступала против габсбургских кандидатов и возлагала надежды на Федора. Сын царя был единственной надеждой кругов, которые не хотели видеть на троне немца, но не имели своего «пястовского» кандидата. В 1575 году на выборном поле звучал слоган: «Был бы Федор как Ягайло, нам бы было хорошо». Здесь присутствуют два мотива: отсылка к истокам союза Польши и Литвы, а также попытка показать широким массам, что повторение истории возможно, более того, оно пойдет Речи Посполитой на пользу.
— Он никогда не оставил бы православие, лучше всего он чувствовал себя в рамках Православной церкви. Федор не блистал в интеллектуальном плане, был меланхоличным и крайне религиозным человеком. Представить такого кандидата было невозможно. Антигабсбургская шляхта нашла в итоге кандидата в лице Стефана Батория и добилась его коронации. (…)
— Федор — последний представитель династии Рюриковичей на московском троне.
— Государством в любом случае управлял его шурин — Борис Годунов. Федор во всем ему уступал, а сам предпочитал молиться и совершать паломничества в монастыри. Годунов был удивительным человеком с множеством талантов и огромными амбициями. Он происходил из обедневшего дворянского рода и для бояр оставался выскочкой.
При Иване IV он поступил в опричный корпус, привлек к себе внимание энергией и умениями, женился на дочери Малюты Скуратова — доверенного человека царя и одного из руководителей опричнины. Благодаря этому Годунов попал в ближний круг правителя. Федор женился на сестре Годунова, став царем, он во всем полагался на мнение шурина. Годунов отодвинул на второй план тех бояр, которые относились к нему недоброжелательно, в первую очередь семью Шуйских.
Ему сильно повредила смерть одного из сыновей Ивана Грозного — маленького Дмитрия, который находился вместе с матерью в Угличе. В 1591 году девятилетнего мальчика обнаружили заколотым во дворе его дома. Разгневанные жители убили всех царских сановников, которые были присланы надзирать за царицей Марией и Дмитрием.
В Углич направили специальную комиссию во главе с боярином Василием Шуйским, она сделала вывод, что царевич сам нанес себе смертельное ранение во время приступа эпилепсии. Царица Мария утверждала, что ее сына убили клевреты Годунова. Ее сослали в монастырь, а дело замяли. Как все было на самом деле, до сих пор остается вопросом. Однако по всей стране поползли слухи, что Годунов приказал убить Дмитрия, чтобы после смерти болезненного Федора самому получить престол.
— Ему это удалось. После смерти Федора в 1598 году сложилась совершенно новая ситуация для Москвы.
— Династия Рюриковичей угасла. Иван IV позаботился об истреблении потенциальных кандидатов, связанных с Иваном III, а у Федора была только дочь, умершая в младенчестве.
Рюриковичи были «прирожденными государями» Руси, их правление имело сакральный характер, подтвержденный смотрящими с небес святой Ольгой, святым Владимиром, святыми Борисом и Глебом, святым Александром Невским и несколькими десятками других святых князей. Как выбрать нового самодержца? Можно ли вообще выбирать господина и повелителя?
Что это будет за повелитель, если его выбрали люди, а не назначили на такую роль небеса? Изначально эти дилемму старались разрешить простым образом: обратились к человеку, который вошел в династию благодаря браку. Патриарх Иов и бояре просили вдову Федора Ирину занять трон. Сестра Годунова отказалась и приняла монашеский постриг.
— У него в жилах не текло ни миллилитра крови Рюриковичей, для князей он был никем, но было понятно, что он уже не первый год управляет страной. Был созван Земский собор, то есть совещание представителей высшего духовенства, бояр, дворян и купцов.
Годунова избрали единогласно, хотя много сторонников, в особенности среди боярства, имела кандидатура Федора Романова, который происходил из рода, имевшего связь с Рюриковичами. Годунова поддерживали дворяне и мещане, так что бояре с тяжелым сердцем присоединились к большинству. Однако сам факт возведения выскочки на престол был им ненавистен. У них не укладывалось в голове, что царем стал представитель не аристократии, а провинциального дворянства.
Она начали агитировать против него, распространялись слухи о его причастности к убийству царевича Дмитрия, полуторагодовалой дочери царя Федора Феодосии и даже самого царя. В какой-то момент у Годунова лопнуло терпение: он приказал отправить Федора Романова в отдаленный монастырь, где несостоявшийся правитель стал монахом, приняв имя Филарет. Его супруге Ксении тоже пришлось уйти в монастырь, а их пятилетнего сына Михаила отправили на север.
Годунов взял ситуацию под контроль, но боярская оппозиция оставалась сильной, кроме того, бунтовали изнывающие под крепостным гнетом крестьяне. Ситуация в Московском царстве была отнюдь не стабильной.
— Изменение ситуации, связанное с пресечением династии Рюриковичей, вызвало также реакцию Речи Посполитой, причем, довольно неожиданную.
— Она предложила Москве мирные переговоры, которые должны были привести к появлению унии двух государств. Идею, исходившую от двух самых значительных политических умов двух народов, коронного канцлера Яна Замойского (Jan Zamoyski) и канцлера литовского Льва Сапеги, одобрил Сейм. Это был зрелый, смелый и амбициозный проект по созданию государственного организма, который бы включал в себя Польшу, Литву и Московское царство. Он в каком-то смысле обобщал все прежние шаги, направленные на заключение личной унии Речи Посполитой и Москвы.
— Перспективы развития выглядели заманчиво. Площадь Речь Посполитой и Московского государства составила бы в целом примерно пять миллионов квадратных километров, а численность населения — 21 миллион человек. Этот организм мог бы успешно развиваться далее в направлении Азии, одновременно заняв доминирующую позицию в Европе.
Екатерина II уничтожила Речь Посполитую в том числе для того, чтобы ликвидировать препятствие, отделявшее Россию от Европы. Ликвидировав Польшу, царская империя стала одной из держав, диктующих свои условия на Старом континенте. Если бы в начале XVII века Москва и Речь Посполитая не воевали, а объединили силы, то могли бы быстро обрести статус одного из важнейших государств во всем мире.
— Вы снова возвращаетесь к теме славянской империи. (смеется). Государство, простирающееся от границ Германской империи до Китая, это, конечно, заманчивая перспектива, но я бы не решился изображать сценарий развития глобальной польско-российской державы.
Однако совместными усилиями Польша, Литва и Москва вполне могли бы выдавить шведов из Ливонии и с земель на Финском заливе, а также предпринять успешную операцию против Крымского ханства — татарского государства под управлением династии Гиреев, возникшего после распада Золотой Орды и доставлявшего массу хлопот как Речи Посполитой, так и Московскому царству. Если ли бы уния стала реальностью, появился бы организм, способный также вступить в соперничество с Османской империей на Балканах. Мог ли он взять верх? Сложно сказать. России и Австрии в XVIII и XIX веках пришлось не раз сразиться с турками, прежде чем их удалось выдавить с Балкан.
— Жаль, что Годунов и бояре отказались от предложения.
— Они не слишком долго его обдумывали. Сапега представил его 4 декабря, а московский ответ был готов уже 7, и не оставлял иллюзий. Москва решительно отмела проект унии и выступила против каких-либо изменений в престолонаследии, но проявила интерес к продолжению мирных переговоров.
Она также хотела, чтобы поляки и литовцы начали именовать российских правителей царями, а не просто великими князьями. Годунова и бояр в первую очередь интересовало заключение союза и установление свободной торговли между двумя государствами. Они также выдвинули требования по поводу Ливонии. Потом началась торговля за отдельные города и конкретные территории. О масштабном проекте забыли, остались только типичные переговоры враждующих соседей.
— Почему Москва не хотела сближения с Речью Посполитой?
— Предложение исходило от «другого мира». Замойский и Сапега — были европейцами, людьми Ренессанса. Религию они воспринимали в первую очередь как политический инструмент, а не как сферу, связанную с идеологией. Они считали, что в одном государстве могут жить носители разных культур и религий, религиозная терпимость была для них чем-то очевидным.
Напомню, что в Речи Посполитой религиозную свободу гарантировал Акт Варшавской конфедерации от 1573 года. В основанном Замойским городе Замосць жили поляки, русины, греки, евреи, венгры и даже турки. Там стояли не только католический и православный соборы, но и синагога. Перед смертью Замойский попросил, чтобы на его могиле не было никаких религиозных символов.
Сам он в молодости был протестантом, а потом стал католиком. Сапега, в свою очередь, сначала перешел из православия в кальвинизм, а позднее в католичество.
Ян Матейко «Республика в зените своего могущества. Выборы правителя 1573 г.»
Что вызывало у московских бояр наибольшее сопротивление? Перспектива появления в Москве католических храмов. Они увидели в этом проявление прозелитизма. Мы уже говорили о том, что православие выступало фундаментом самосознания и смысла существования Московского царства. В 1589 году в Москве было учреждено патриаршество, что стало большим успехом Годунова.
Русская церковь обрела независимость от патриарха Константинопольского. В свою очередь, в 1596 году православные епископы с территории Королевства Польского и Великого княжества Литовского, собравшиеся на соборе в Бресте, заключили союз с Римом. Православная церковь в Речи Посполитой признала верховенство власти папы римского и приняла католические догматы.
Православные сохраняли при этом византийский литургический обряд и церковную организацию. Так появилась Униатская церковь. Православная церковь лишилась имущества и привилегий, но большая часть верующих и духовенства осталась при «благочестии» — старой греческой вере.
В Москве православие усиливалось, в Речи Посполитой — было вынуждено признавать верховенство Церкви латинского обряда. Напряженность на этой почве не могла не возникнуть. Московские бояре опасались, что польско-литовская сторона захочет насадить идею унии с Римом в их государстве.
Польские предложения рассматривались прежде всего через призму религиозной тематики. Религиозная свобода? Обучение боярских сыновей латыни у иезуитов? Смешанные браки? Католик на троне святых царей? А, может, еще признание верховенства власти папы?
Господи помилуй! Это было оскорбление для Православной церкви, такие идеи шли вразрез со всем прежним идеологическим путем Москвы. Сапега и Замойский предлагали смелый политический план, который ликвидировал причины напряженности между враждовавшими странами, обрисовывал блистательные перспективы на будущее. Они, однако, не понимали, что обращаются к представителям не столько государства, сколько религиозной цивилизации. Идея создания единого государственного образования с католиками, которые наверняка только и мечтают, как погубить святую веру, была для Москвы неприемлемой.
Источник: alternathistory.com